Такая же осень...

Катя шла по лесу, шаркая ногами по первым опавшим листьям. Несмотря на то, что она была сильно расстроена, девушка не могла не восхититься красотой леса. В детстве она каждое лето приезжала к дедушке с бабушкой. Её дед, Иван Степанович, был лесничим в здешних местах, поэтому все здесь было для нее родным. Но осень в лесу она никогда не видела.

Буйство красок поражало. Красавицы-березки оделись в желтые платья и излучали нереальный свет. Вдали в багряных одеяниях осины выделялись на общем желтом фоне. Катя любила красный цвет, ей нравились осины именно за то, что осенью они были не похожи на все остальные деревья. Но видела она это только на картинках. Вживую же это оказалось на много красивее. Она сотни раз пожалела уже, что не прихватила с собой фотоаппарат: здесь можно было без устали щелкать, каждый раз получая великолепный кадр.

Давно она здесь не была. Бабушка умерла пять лет назад, дедушка остался один. Ему скоро должно исполниться девяносто лет, но в город к сыну он не хотел переезжать:

- Как вы можете жить в этой пыли? – все время удивлялся он.

Так и остался охранять свои просторы. Несмотря на свой преклонный возраст, он ни в чьей помощи не нуждался. Лишь после смерти бабушки немного сдал, но держался. За последние три года Катя ни разу не приезжала к дедушке. Сейчас, идя по лесу, ей было очень стыдно. Он иногда звонил ей, звал к себе, а она все время отказывалась, находились какие-то дела. И вот сейчас бы тоже не приехала, если бы не Егор…

С Егором Катя встречалась чуть больше года. Познакомились они, как только Катя поступила на первый курс, в общей компании, как-то сразу и понравились друг другу. Он был на три года старше её, высокий симпатичный парень, интересный, с чувством юмора. Как в такого не влюбится? Вот Катюша и влюбилась, но как оказалось взаимно. Все у них было хорошо и ладно, только время от времени Танюша, подружка Катина, подзуживала:

- Смотри, какой он у тебя красавчик, того и гляди уведет кто-нибудь!

Катя старалась не обращать на это внимание, но время от времени все-таки ядовитые стрелы достигали её сердечка. Вот и вчера Таня выдала:

- А я твоего видела с девицей какой-то! Высокая стройная блондинка! Смотри, Катюня! Уведут!

А сегодня с утра первого, кого Катя увидела, когда в университет зашла, это Егора, держащего за руку высокую стройную блондинку. Ноги сами понесли её на улицу, а потом и вообще она бежала, не разбирая дороги, куда глаза глядят. Так и прибежала на вокзал. Вскочила в электричку, которая ехала в сторону деревни, где дедушка её жил. К ней подсела веселая компания молодых людей, так и доехала она шумно и весело, только слезы время от времени наворачивались на глаза.

Оказалось, что компания ехала в ту же деревню. Вышли вместе, хотели её ребята и по лесу проводить, но отказалась она, сказала, что дедушка уже ждет её. Никто и не настаивал. Так и пошла она сама по лесу. Не страшно было. Сердечко только тоскливо сжималось.

А осень в лесу завораживала. Воздух был наполнен особым ароматом. В городе ведь не чувствуется совсем этого, а здесь, на природе осень пахнет… Свой особый аромат имеет каждое время года. Осень пахла опавшими листьями, грибами, немного сыростью... А еще, нечто особенное витало в воздухе: ожидание. Ожидание холодов, тишины, глубокого сна. Тем дороже были эти деньки, подаренные осенью.

Катя хорошо знала путь. Идти надо было несколько километров. Хорошо, что одевалась она просто – теплые ботинки, джинсы, удобная куртка. В городе было бы жарко, а здесь хорошо, воздух холоднее и тем приятнее было идти.

Вот и домик дедушки показался. Небольшой, деревянный, с невысоким крылечком, резными перилами, большими окнами со ставнями. Дедушка его сам поострил, когда молодой был, ухаживал за ним хорошо, столько лет простоял, а все как новый. Чувствовалось, что хозяин есть.

Девушка в нерешительности встала перед дверью. Занесла руку, чтобы постучать, потом опустила. И вдруг услышала такой родной голос дедушки:
- Заходи! Чего стоишь то там?

Отворила дверь:

- Привет! А ты откуда знаешь, что я это?

Дедушка усмехнулся.

- В оконце тебя увидел. Смотрю – бежит моя Катерина. Обрадовался. Вот и самовар уже поставил.

В прихожей пахло разнотравьем. Дедушка собирал, сушил траву и врачевал помаленьку. Жители деревеньки частенько к нему наведывались. Он никому не отказывал.

Небольшой столик стоял около окна. Дедушка, сидя за столом, видел, кто к дому подходит. И не всегда это были люди. Звери любили лесничего. Кто с перебитой лапой придет подлечиться к нему, ненароком попав в капкан.

- Нелюди! – ругался дедушка, угрожая кому-то кулаком в воздух и при этом прикладывая повязку к ране. – Никакого спасу от них нет.

А кто и просто поесть, в холодные и голодные зимы. Никому дедушка не отказывал, всем помогал, любили его за это.

- Ты чего это посредине недели приехала? Случилось чего? – забеспокоился Иван Степанович.

- Все нормально! Все живы и здоровы! – успокоила его Катя.

- Тогда чего? Неужто соскучилась? – лукаво улыбнулся дедушка.

Девушка потупилась.

- Проходи! Чай будем пить и расскажешь все по порядку.

Чай дедушка заварил из мяты, чабреца и еще какой-то травы, Катя не разобрала. Не знала она всех трав.

- Так что стряслось то? – наливая по глиняным кружкам чай, опять спросил дедушка.

Катюша взяла кружку в руки, держалась за нее, как будто согреться хотела.

- Егора видела с другой девушкой – выпалила она.

Дедушка молча ждал продолжения, но так как внучка больше ничего не говорила, покачал головой и спросил:

- И все?

- А что еще надо?

Иван Степанович обнял девушку:

- Маленькая ты еще! Нам с твоей бабушкой очень быстро пришлось повзрослеть.

Катя замерла. Никогда дедушка с бабушкой не рассказывали о своей юности, молодости, как они познакомились, как поженились…

- Деда, а расскажи, как вы с бабушкой встретились – тихонечко попросила она.

Дедушка вздохнул:

- Наверное, пора уже.

Катя боялась пошевелиться. Ей давно хотелось услышать об этом.

- Война никого не жалела. – Начал свой рассказ дедушка. – Мои четыре брата ушли на фронт, я был еще юнец, остался возле матери.

- У тебя были братья? – удивилась Катя. Первый раз она слышала об этом.

- И сестра – подтвердил Иван Степанович. – Младшая. Катюшей звали, как тебя.

Дедушка помешал сахар в чае. С мыслями собирался.

- За первые годы войны всех моих братьев и убили на войне… А потом в нашу деревню немцы пришли. И отца, и мать, и… Катюшу… – голос дедушки дрогнул. – Живьем сожгли… У меня на глазах.

- А ты? – осторожно спросила девушка.

- Мне случайно удалось спастись. Я собирался на войну, да мать не пускала. Всех её детей убили, меня с Катюшей хотела при себе придержать. А мы с Лешкой, другом моим, по лесам бегали, тем и спаслись. Хотел в бой броситься, да отец пригрозил кулаком. «Живи» - по губам матери прочитал издалека, мы с Лешкой опять в леса и убежали, а когда вернулись – не было уже нашей деревни. Никого не было…

Дедушка тяжело вздохнул и задумался. Давно это было, а будто все вчера пережил… Глаза стали влажные от непролитых слез.

Тишина была звенящая. После городского шума не сразу привыкнешь к ней. Но Катюша даже пошевелиться боялась, уж очень хотелось узнать продолжение. Молчал дедушка о своей семье. То ли воспоминания болезненные были, то ли какая-то другая причина была, но никогда не рассказывал об этом.

- Я в партизаны пошел. К нашим. Два года по лесам партизанил. Столько всего было. Несколько раз ранили меня, но выкарабкивался и опять в бой. Ребята хорошие были… Но уже в 45-ом, почти перед самой победой наших, нарвались мы на немцев, в плен нас взяли, расстрелять хотели, но мы с Никитой Холодовым сбежали, а наших то всех расстреляли – с сожалением добавил Иван Степанович, тяжело вздохнув. – Как сбежали, сам ума не приложу, как будто рука какая-то нам помогала. То фриц отвернется, то дождь пойдет, когда надо. Вырвались и к нашим сразу. А тут другая беда…

Надолго замолчал дедушка. Слезы на глаза навернулись. А Катюша почти не дышала. Уж очень хотелось ей историю дедушкину дослушать до конца.

- Наши нам не очень рады были.

И так как дедушка опять замолчал, Катя все-таки решилась спросить:

- Почему?

Иван Степанович грустно посмотрел на внучку:

- Предателями нас стали называть. Война идет, а нас на допросы вызывают, и все спрашивают, спрашивают, спрашивают… Целое дело на нас с Никиткой завели… «Врагами народа» стали называть. Никитка то и не выдержал. Повесился…

Катя прикрыла рот рукой, чтобы сдержать крик ужаса.

- А мне то опять повезло. – Продолжил Иван Степанович. – Видимо кто-то там – и он показал пальцем вверх – просил за меня. Степан, из деревни нашей, пришел как-то ко мне, а держали меня в камере, и сказал: «Не верю я, Матвей, во всю эту чушь, что ты «враг народа»»

- Постой, – перебила Катя – ты говоришь, пришел к тебе, а обращается к Матвею. – Девушка подумала, что стар стал её дедушка, заговариваться начал.

- Все правильно внучка. – Он погладил её по голове. – Матвеем меня мама назвала.

И так как глаза у Кати стали очень большие от удивления, сказал:

- Ты не перебивай, дальше все расскажу. Помог он мне выбраться из этой передряги, расстрелять меня хотели, но папку с документами не мог он уничтожить, посоветовал к нашему односельчанину обратиться, как в Москву я прибуду. Убежал я опять. Тогда от чужих, а сейчас от своих. Жить не хотелось. Но слова матери «Живи…» засели в моей голове крепко. В ответе я был за наш род. Один остался…

Долго я брел по лесам, полям, горам… К людям старался не выходить. Питался, чем придется. И наткнулся я в лесу на девушку. Тогда её так нельзя было назвать – кожа да кости. Лет то ей было, сколь тебе сейчас. Еле-еле на ногах держалась. Меня увидела и бежать хотела, но сил не было, так и упала. Я подошел к ней, а она ни жива не мертва. Стал с ней говорить, поднял её, а она понимает меня, стала отвечать. Вначале с недоверием, а потом уж все и рассказала. В концлагерь её в начале войны немцы забрали, работала там, а вот недавно наши пришли, освободили, но из-за того, что стали допросами и расспросами мучить, она сбежала. «Домой хочу, в деревню свою. Может, кто живой остался…» Эта мысль и держала жизнь все это время в её слабом тельце.

Вместе мы добрались до Москвы к односельчанину моему. Война к тому времени успела закончиться. Но папочка, заведенная на меня, успела раньше меня в Москву добраться. «Уходить тебе надо, Матвей.» - Предупредил меня знакомец мой. Долго не задержались мы в столице, дальше пошли. Надо было в деревню Машу отвезти, она только тем и жила. Долго пришлось добираться, без документов у нас везде проблемы были, то там не пропускают, то здесь путь преграждают, но как-то выкручивались. Добрались до деревни то… а там – дедушка посмотрел в оконце, чтоб сдержать набежавшую слезу, рукой махнул.

Катюша поняла все. Тоже слезы на глаза набежали.

- Маша моя, как узнала, что в живых то из её никого не осталась… Думал потеряю её сердешную. Не знаю, как мне удалось уговорить её дальше двигаться. Ничего не хотела… Жить не хотела… Страшно мне за нее было. Среди ночи вскакивал, проверял – живая ли.

А тут еще и без документов сплошные проблемы начались. То там не примут, то там выгонят. Так и шли вглубь России-матушки. Набрели на деревеньку нашу – он махнул в сторону деревни, - а здесь председателем Егор Николаевич был. Дед девяностолетний, прям как я сейчас – усмехнулся Иван Степанович.

Катюшка обняла дедушку, он погладил её по голове.

- Осень тогда была – посмотрел в окно – такая же… как сейчас. Дальше мы двигаться хотели с Машей, ей то все равно было, а я в ответе за нас обоих был. Пришел к нам Егор Николаевич и говорит: «Ну, что Иван? Будешь у меня работать?» «Не Иван я» – обиделся я. «Теперь будешь Иваном, а она – он махнул в сторону Маши – Клавдией будет. Знаю, что без документов бежите. Не мое дело от кого и куда, но мне работники нужны. Я документы тебе сделаю, скажу, что вы мои родственники, эту избу можете себе оставить, оставайтесь только!»

- Так и сказал? – с придыханием спросила Катя.

- Так и сказал.- Подтвердил Иван Степанович. – Согласился я, устали мы бегать, работать я был готов, так я стал Иван Степановичем, а бабушка твоя Клавдией Петровной.

Девушка хихикнула:

- А я думаю, какую ты Машу спасал?

- Я еще долго называл её «Моя Маша». А она все никак не могла привыкнуть меня Иваном называть. Осень тогда была красивая, теплая. Маша моя тогда духом воспряла. Работать мы вместе начали. Но очень сильно здоровье её было подорвано. Болеть она стала чаще. И деток нам бог не давал. А вот здесь – и Иван Степанович показал рукой в сторону леса – знахарка одна жила. Травами всю деревню лечила. Пришел я к ней, а она говорит: «Чувствую, что жизнь из меня уходит, хочу кому-то знания свои передать, пойдешь в ученики? Сам свою Клавдию вылечить сможешь.» А куда деваться? Ради своей Маши я готов был на все. Много чего она мне рассказывала. Много тайн поведала. И смог я тогда Машу свою на ноги поставить. Хворать меньше стала. А деток так и не было.

«От тебя лишь зависит это» - знахарка тогда говорила. А через год богу душу отдала. Так и жили мы без деток. Стал я замечать, что Клавдии лучше в лесу становиться, вот и пошел в лесничие. Дом здесь построил, стал за лесом присматривать. А тут и счастье приключилась – ребеночек у нас появился. Отец твой. Счастливее нас на свете не было. Врачи то сильно удивлялись – как моя Маша родить то смогла. Ведь больная же была. А видишь, сколько годков то прожила. Лес он исцеляет… И тело и душу.

- Дедушка, а почему ты раньше этого не рассказывал?

- Поначалу-то мы молчали, чтобы не узнал никто, кто мы и откуда, чтобы худо нашему покровителю не стало, а потом уж просто научились молчать. Так и прожили жизнь: я – Иваном, а Маша – Клавдией.

Катя была под впечатлением. Выслушав истории дедушки, она поняла, что все её проблемы сейчас просто мелкие неприятности по сравнению с тем, что пришлось пережить людям, которые войну застали. Ей стало стыдно за себя, что редко к дедушке ездила, находя какие-то глупые отговорки. Она обняла дедушку, слеза скатилась по её щеке. Увидев это, дедушка вытер слезу:

- Ну, что ты, милая? Мы прожили с бабушкой замечательную жизнь, полную любви и надежды. Сына родили, а он уж нам подарил вас – тебя, самую младшенькую, Светланку и Олега. А самое главное, я выполнил наказ своей матушки – жил, несмотря ни на что. И мне кажется, прожил достойную жизнь.

- Достойную, дедушку! Очень достойную! – Катюша крепче прижалась к нему.

От стука в дверь Катя вздрогнула, так же как и Иван Степанович.

- Не углядел, кто пришел то – удивился и забеспокоился дедушка. – С нашими нежностями, пропустили, кто пришел.

Стук повторился.

- Из наших, то все знают, что я вижу, кто идет, поэтому никто два раза и не стучит. Чужак видно – и уже обращаясь к пришельцу, крикнул – входи! – и уже чуть тише добавил. – Кто скромный то такой?

На пороге показался молодой парень и с порога проголосил:

- Добрый день! Я немного заблудился, путь мне не подскажете?

- Егор??? – округлив глаза, вскрикнула Катя. – Ты как здесь оказался???

- Катюшка! – обрадовался парень. – За тобой по лесам бегаю. Шустрая ты больно – улыбнулся он.

- Ккккак по лесам? – еще не пришла в себя девушка. – Ты как оказался то здесь?

Она вспомнила, что видела его последний раз за руку с блондинкой, посреди университета, что и заставило её очутиться здесь.
- За тобой приехал.

- А как ты меня нашел?

Егор засмеялся. Он очень обрадовался, что наконец-то нашел её, потому что приключение у него было не из приятных.

- За тобой шел.

- Как это? – не поверила Катя.

Парню пришлось все рассказать.

- Я как увидел твои сверкающие пятки, бросил Настю и за тобой бежать.

- Настю? Кто она?

- Сестра моя.

- У тебя нет сестры! Только братья!

- Так она двоюродная. Младшая. Её мама, тетка моя, решила, что поступать она будет в наш университет, а показать ей все должен был я.

- Заливаешь ты мне! До поступления еще целый год! – обиделась Катя.

- Настя решила, что она хочет быть актрисой – хихикнул Егор, - вот её мама и заволновалась, чем- то другим её заранее увлечь.

- И что было дальше? – не до конца еще веря его словам, вымолвила девушка.

- А дальше… А дальше я тебя уже нагнал, когда ты в электричку впрыгнула. Я за тобой!

- А чего ж ты ко мне там не подошел?

- Так ты в такой компании ехала – пришла очередь высказать свою обиду Егору. – Я и не осмелился. Решил понаблюдать за тобой.

- В лес я уже без компании пошла, почему меня не позвал? – Продолжала допрос Катя.

- Я звал! Но ты куда-то исчезла. Я шел-шел, пока к реке не вышел.

- Ого! – подал голос Иван Степанович. – Это далековато! Эко тебя занесло.

Девушка опомнилась:

- Дедушка, это Егор. Егор – это мой дедушка, Иван Степанович.

- Очень приятно – и он пожал дедушке руку. – Наслышан о вас – с почтением добавил парень и продолжил о своих приключениях. - Там-то я уже понял, что заблудился и решил вернуться, пока еще не стемнело. А по дороге вот домик увидел, решил зайти.

- А не позвонил то ты почему?

- Связи здесь нет!

Катя глянула на свой мобильный:

- Точно, я же забыла!

- Эй, ребятишки! А вы своим родителям сообщили, где вы? – строго спросил Иван Степанович.

Молодые люди переглянулись.

- Неа.

- Сегодня я вас уже никуда не отпущу. Темнеет. Завтра утром и поедете домой, а сегодня надо сообщить родителям, что вы здесь заночуете.

- А как сообщить то – связи нет?

- Мы сейчас сходим на пригорок, где связь ловит, там и позвоните родителям.

Молодые люди хоть и успели немного отойти в сторонку, пока Иван Степанович дверь запирал, но все же услышал он их разговор.

- Егор, ты меня не обманываешь? Это точно твоя сестра? – Катя замялась – а то сильно она уж красивая…

Егор засмеялся:

- И очень взбалмошная! Так ты это из-за нее сбежала от меня??? – наконец-то догадался парень. –Катюша, ты у меня самая красивая!

- Правда? – еще сомневаясь, уточнила девушка.

- Самая-самая! – и он нежно обнял её и поцеловал.

Иван Степанович улыбнулся, глядя на них.

- Молодые еще!

А потом посмотрел вокруг. Краски осени всегда его радовали. Нахлынувшие воспоминания разбередили душу, но сожаления не было. После зимы ведь все равно придет весна. Таков закон жизни.

- Такая же осень… - самому себе проговорил он – Как тогда… Красивая, золотая… Дающая надежду…

- Дедушка, ты идешь? – услышал уже издалека голос внучки.

- Иду, иду, милая!

Рейтинг поста:  +17