Камаринская "камарилья"-2

Для тех, кому понравилось- вторая часть)))


ВТОРАЯ ЧАСТЬ.

Константин Сергеевич несколько раз приходил в сознание, но ненадолго. То, что он видел, его пугало и "просыпаться" не хотелось. Было всё время холодно, он зарывался во что-то мягкое и тёплое, бормоча -"замёрз... я так замёрз..." но кто-то срывал с него этот тёплый покров и он снова замерзал и стучал зубами. Сквозь сознание виделось что-то тёмное, непонятное, какое-то страшное лицо то и дело возникало перед ним. Почему страшное, пока никак не мог разобраться.
Он долго метался в бреду, бежал то по тайге, то по скверику в своём городишке и за ним гнались сначала охранники, которые почти настигали его, но он чудесным образом оказывался в скверике и тут возникал весёлый продавец игрушек и его игрушки росли в размерах и пища, крича и завывая, гнались за ним по аккуратным аллейкам. Бежать было удобно и Костя, будучи в бреду маленьким мальчиком, отмечал это в душе. Вдруг осознавал, что бежит голым и с бородой, приходил в ужас и уже ничего не виделось, только чернота засасывала в свою чавкающую воронку... Очнувшись в очередной раз, понял, что он не в тайге, а в какой-то лачуге.
Было уютно и тепло, это он понял сразу. Ощущение уюта грело и не давало проваливаться в небытие надолго и глубоко.

Наступил день (или ночь?), когда он очнулся окончательно. Открыл глаза и попробовал разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. Утомившись и так и не разглядев ничего, кроме собственной руки, выпростанной из под какого-то мохнатого одеяла, он уснул. Спокойно, без ужасных сновидений и бреда. Это ли не блаженство, не проваливаться Бог знает куда, а спокойно уснуть!
Сколько проспал, он не знал, но проснулся с ощущением чего-то хорошего.
Рядом никого. Оглядевшись, понял, что это какой-то чухонский чум. По дороге на место каторги он их встречал, но внутрь не заходил. Шкуры висели, развешанные по одной стороне. На нём самом сверху лежало что-то вроде одеяла из шкур и лежал на чём-то мягком. Отсюда и ощущение тепла. Высвободив из-под одеяла руку, удивился, какая она белая, чистая и худая. Поднял, посмотрел на свет, что падал с потолка, покрутил и уронил на одеяло. Перебирая пальцами мех, зажмурился от удовольствия. Сразу вспомнилась маменькина шубка. Да, дожив до двадцати семи годов, он не имел отношений с женщинами, была только тайная любовь ну или симпатия, к одной модистке из лавки напротив того самого трактира, где произошли все последние печальные события... Звали её Катерина и, конечно, маменька бы не одобрила такую партию. Мужчина вздохнул и спустил худые ноги на пол. Полог открылся и вошла женщина страшная с виду. Он даже вздрогнул от неожиданности и самые мрачные мысли посетили его голову. Может, его хотят съесть? Очень резкие черты лица, узкие глаза и выдающиеся скулы. Но вот нос совсем не крючковатый, а, скорее, наоборот, широковат, хотя в переносице и тонок. Мужчина уставился на неё, а она, мельком глянув, полезла куда-то в сундук и достала одно за другим разные меховые и кожаные одежды и положила перед ним. Показав на них, вышла. Хм... Одевают, так, верно, есть не будут, хмыкнул он про себя и стал разглядывать вещи. По его меркам, одежда стоила огромных денег. Откуда в таком бедном, на его взгляд, чуме такие богатые наряды? Рубашка расшита бисером, на штанах тоже украшения. Сапоги очень красивые и тоже расшитые. Всё мехом или наружу, или внутрь. Ну и просто кожаное, как рубашка. Мужчина надел всё это на себя и почувствовал себя индейцем из прерий. Когда-то он с удовольствием читал про них книжки. Конечно, скакать по тайге желания не появилось, но некую свободу в душе ощутил. Даже плечи расправил пошире. Это было неожиданное и радостное ощущение. Он, пошатываясь от слабости и придерживаясь за стенки чума, вышел наружу. Женщина стояла с собакой, очень похожей на Кроша, и держала её за кожаный ошейник.
-Крош?-спросил Константин Сергеевич у неё, кивнув на собаку. Она недоумённо воззрилась и покачала головой. Потом показала в сторону тайги и что-то сказала. Стало грустно. Наверное, надо уходить. Что ж,"погостил", надо и честь знать. Он поплёлся обратно в тайгу. Дойдя до откоса, с которого свалился перед этим, остановился и оглянулся. Туземка и её чум были уже далеко, но видно было, что она стояла всё там же и смотрела ему вслед.
Мужчина вздохнул и начал подъём. Цепляясь за траву, кусты и деревца, что росли по склону, он кое как поднялся наверх. Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы отдохнуть. И всё же, несмотря на отдых, что он себе позволил, поднявшись, мужчина выбился из сил. Опустившись под дерево, он вытянул ноги и закрыл глаза. Было тихо, негромко и нечасто чирикали какие-то птицы, зудели комары, но он сидел и просто наслаждался своей свободой и даже гордился собой немного. Ведь он прошёл сквозь тайгу и вышел из неё! Один из немногих или единственный? Впрочем, неважно. Открыв глаза, осмотрелся. И тут пришёл в изумление! Была уже осень. Лиственные деревья все, практически, были золотисто-багряными. Это сколько же выхаживала его эта добрая женщина? Захотелось вернуться и низко ей поклониться. Пока он так раздумывал почти как Гамлет-вернуться или не вернуться??? -затрещали кусты и прямо на него выскочила собака. Вот это уже точно был Крош, потому что он тут же облизал ему всё лицо. Через пару минут появился и хозяин. Карп с удивлением смотрел на Константина, явно не понимая, что он тут делает.
-Как? ВчОра ещё был трупом и бредил, а сёдня уже на лужайке прохлаждаисся?
-Добрый день!- блаженно жмурясь от лёгкого, тёплого ещё ветерка, ответил Константин Сергеевич.- Мне показали, что пора идти, я и пошёл. Мне ли спорить с хозяйкой дома, она и так на меня столько времени потратила и сил, вероятно. Ведь теперь осень?
-Осень, да,- озадаченно ответил Карп и поманил мужчину за собой,- айда, ты чё-то напутал, паря.
Константин Сергеевич поднялся, держась за ствол дерева, под которым сидел и пошёл следом. Крош бежал впереди, то и дело оглядываясь- идут за ним или нет. Морда его улыбалась во всю пасть.
Они шли неторопясь, Карп о чём-то думал, то и дело кидая удивлённые взгляды на Константина (позволю себе уже так его называть), а тот шёл, улыбаясь всем существом своим, оглядывая всё вокруг. Рукой трогал высокую траву и головки цветов. В новой чухонской одежде он выглядел совершенно по иному, как-то мужественнее, что ли, по-охотничьи.
-Кто эта женщина, не знаете? И как вас величать по батюшке? А то неловко просто по имени...
-Карп Нилыч. А женщина эта-очень серьёзная. Много трав знает разных, мазей. Я-то к ней так же попал, как и ты,-хмыкнул в усы Карп,-только лет... эээ... поди уже шестнадцать назад. Не считал.
Константин с удивлением посмотрел на Карпа.-Как! Вы тоже прошли всё это???
-Прошёл...- нехотя ответил тот. Помолчал, потом продолжил:
-Только мне некому было одёжу давать. Так и шёл. А потом нашёл тот овраг, куда тебя спихнул и весь в ней вывалялся. Так и прошёл. Но ослаб без еды. Она наткнулась на меня чуть пораньше, чем на тебя. Вот везёт ей на мужиков!-весело блеснул глазами Карп,- я-то сам дошёл до её чума, не то что ты- свалился ей на голову,- и Карп захохотал раскатисто и басовито.
-Она, ежели чё, тунгуска. А на каторге пробыл всего пару месяцев, как они меня и вытолкали в тайгу. Я, как ты, не плакал, злой был на них. Сказал себе- пройду. Чего бы не стоило. И прошёл! Слава Богу, что как-то направление себе выбрал сразу правильное. Я ведь тож лесной житель, только из других мест. Бог помог, даже не спорь!
-Я и не спорю, сам так про себя думаю. И вас мне Бог послал, не иначе.
И они, не сговариваясь, перекрестились.
-Женился я на ней,-улыбнулся во весь рот Карп. -Так и живём с тех пор.
-А как же вы... попали... не на каторгу, нет, а в эти, в охранники?
Они остановились, не доходя до чума, метров сто.
-Ну как попал... Втемяшилось в голову, что хочу отомстить за свой позор. Хотя его, позор тот, не видел никто. Ну окромя моей тунгуски,- он хмыкнул в бороду.-Да сам теперь не понимаю. Пришёл, попросился, взяли. А из тех один Прохор и был, да и тот не узнал. А когда тебя снаряжать стали, понял, надо помочь, иначе пропадёшь не за понюшку табаку.
Уж больно хилый и блаженный ты. Но даже меня удивил! Как ты прошёл-то, диву даюсь. Я ж тебя потерял даже из виду, а то бы привёл раньше в чум. Хорош, нечего сказать!
Как ты ушёл, через несколько дней бунт подняли сердешные, каторжане-то. Есть не дают, работы завались... Начали с того, что кандалами стали греметь с утра пораньше и на работу не идут. Их бьют, лупцуют, а они своё... Постреляли маленько их... А потом кто-то исхитрился поджечь казармы. Ну или сами... пили сильно они там, в охране-то. Я, можа, потому и не сразу вышел к дому. Пришёл, а ты уже лежишь, бредишь. И знаешь, что бредил-то? Всё говорил, что замёрз ты, холодно тебе. А у тунгусов это первое, что говорят, когда сватаются.
Константин от удивления даже рот разинул:
-Как же... Я же не могу... Она ваша жена!
Карп снова захохотал:
-Не боись, никто тебя на моей Илик женить не собирается. А вот дочка имеется,- и он хитро улыбнулся.
-Не видел.
-В стойбище уехала. Там живёт, как тебя Илик притащила.
Константин покраснел, представив, как его тащила женщина.
-Тяжело, наверное, было,-пробормотал он.
-Да не, ты же был кожа да кости! Да и сейчас такой,- оглядел его со всех сторон Карп.- Чего разговор-то затеял. Тут тебе надо выбирать. Хошь, не хошь, а придётся. Жена моя по нашему-то всё понимает, хоть и не особо говорит, она твои слова правильно перевела. Но есть, конечно, скидка, что был без сознания. Но Санька-то ушла, постель свою тебе уступила сразу.
-Санька, это...
-Да дочка моя, Санарин её кличут, а я уж по своему, по-русски, Санькой. Ты не думай, что она раз тунгуска, то глупая или ещё чего. Она в белку стреляет без промаха. Моя выучка, - не утерпел похвастаться Карп,- сына Бог забрал ещё маленьким. Он второй был, после Саньки. Жалко, конечно, но больше деток Бог и не дал...- Карп замолчал. - Ну я к чему клоню, или сватаешься или тебе идти надо, ну хоть в стойбище, там поживёшь, а потом определишься, куда пойдёшь, а то дочку опозоришь, придётся выгонять тебя силой.
Пока Константин переваривал услышанное, они подошли к чуму. Илик была внутри и варила что-то в калане, что висел над очагом. Константин повнимательней к ней пригляделся. И не такая она страшная, как ему почудилось. Очень добрые глаза, хоть и щурила она их от дыма, который поднимался струйкой вверх в дыру в потолке- в харан. И улыбалась очень даже мило и приветливо.
Они уселись подле очага и Карп стал выуживать из калана мясо крюком. Илик что-то сказала ему, слегка дотронувшись до руки мужа.
-Ну и дай, что считаешь нужным,- ответил он ей,- а я уж оленинки поем.
Она подала Константину какие кусочки, явно вяленные, и сказала по-русски:
-Надо это.
Он принял с благодарностью и положил в рот один из кусочков. По привычке, как с хлебом, стал сосать, чем вызвал скупую улыбку у хозяйки. Она тут же подала пиалу с какой-то похлёбкой и велела пить. Мужчина пил мелкими глотками, то и дело дуя на варево, которое было мало того, что горячим, но ещё и жирным. На верхнем слое что-то явно поблёскивало. Не сказать, чтобы напиток ему понравился, но он понимал, что отказать - обидеть. Она ведь как лучше хочет. Да и больше его знает, что надо пить и есть после такого долгого воздержания.
После еды Илик всем раздала кусочки смолы. Что с ней делать, Константин не знал, но увидел, что и Карп, и она положили её в рот и жуют. Он поступил так же, вопросительно глянув на Карпа. Тот хмыкнул и поняв без слов, ответствовал:
-Это у них зубы чистят так. Так что привыкай, ежели что.

Констант медленно жевал смолу, глаза тяжелели, навалилась сытая усталость, чего он давно не ощущал и мужчина незаметно уснул. Снилась ему синеглазая красавица с чёрной косой и с ямочками на щеках. Она заманчиво смеялась и манила своими глазами куда-то вдаль, суля что-то прекрасное...

Просыпаться не хотелось, но сон закончился внезапно, как будто кто-то резко затушил все свечи. Подняв голову, увидел, что лежит у потухшего очага один. Встал и вышел наружу. Никого... Странно, куда все подевались? Собак тоже не было. От того, что снова остался один, мурашки поползли по спине. Захотелось крикнуть- всё равно, на ком, женюсь, только не выгоняйте, не бросайте! Он пошёл по следу, что оставили собаки, как ему показалось, и не заметил, как ушёл довольно далеко от чума. Обернувшись, не увидел его за деревьями и, испугавшись до оледенения внутри, повернул назад. Вернутся же они, не бросят свой дом... Через полчаса понял, что заплутал и как выйти, отсюда, не понимал. Все деревья была на одну масть и в какую сторону идти, совсем не понимал. Что-то мелькнуло впереди чуть левее и он резко обернулся, испугавшись что это зверь, но это был небольшого роста тунгус. Он замер за стволом толстого кедра и постукивал по нему прикладом ружья. Вспомнил, что говорили про тунгусов, как они метки в стрельбе и ловки во время битвы, если таковая возникает и всё же предпочёл пойти к нему навстречу.
-Добрый день,- приветствовал он молодого совсем парнишку. В мехах и не понятно было сколько ему лет, но что молод, было видно. Тот молчал и смотрел строго и выжидательно.
-Я немножко заплутал, -улыбнулся Константин,- мне бы выйти к дому... чуму Карпа и его жены... эээ, кажется, Илина?
-Илик,-как-то гордо подняв бровь, ответил юноша очень уж девичьим голосом. Константин не мог ещё по одежде отличать женщин от мужчин, поскольку видел только двух представителей и то, одна тунгуска, другой русский. Хотя... кажется, здесь присутствует грудь, ну намёк, по крайней мере.
-Если вы знаете, куда идти, не могли бы вы меня проводить? Ну или показать, куда идти. Я впервые в ваших местах.
Девушка (а это была именно она) величественно показала подбородком, в какую сторону идти. На миг мелькнула мысль- уж не Санька ли это? Очень светлое личико для тунгуски, если судить по Илик. Он снова ей улыбнулся и пошёл в ту сторону. Вдруг услышал, как она весело фыркнула. Быстро оглянулся и встретился с ней нос к носу. Когда она успела так близко подойти? Девушка тут же отскочила назад и снова постучала прикладом о ствол дерева. Было непривычно видеть девушку в штанах, но здесь даже летом холодно, так что, видимо, это оправдано.
-Шучу, -сказала она,- туда иди. - И показала совершенно в другую сторону. Константин кивнул и снова повернулся к ней спиной. На этот раз он выдержал минут пять и только тогда обернулся. Никого... Сон или явь? Была она тут или нет? Девушка ему понравилась, светлое личико, пухлые щёчки, чёрные брови дугой и такие чёрные глаза. Он хорошо рассмотрел её. Особенно понравились её яркие губки. Когда она говорила, то они складывались в трубочку. Было смешно наблюдать за этим. Смешно, но мало. Он снова один. Куда идти всё же? Парень вздохнул и пошёл в том направлении, куда она показала во-второй раз. Вскоре замаячило что-то впереди, послышался лай собак и запах дыма. Кажется, вышел... хм, к стойбищу. Там было несколько чумов, разбросанных по поляне и куда идти, он не знал. Их каждого чума вился дым, это значит, во всех ко-то сейчас был. Подумал вдруг, вот бы Санькой оказалась та девушка! Её тунгусское имя вылетело из головы. Шёл по стойбищу и выбирал, где бы она могла жить. Собаки лаяли, но были все на привязи и не трогали его. Выбрав чум посимпатичнее, откинул полог и вошёл. Сидевшие за вечерней трапезой тунгусы - в основном старики, все встали при виде гостя. Он растерянно и смущённо посмотрел на них и сказал робко:
-Я ищу... Саньку.
Все переглянулись и уставились на единственную девушку, сидящую здесь. Она вскочила и повернулась к нему спиной. Толстая, чёрная коса, украшенная разными бусинками и ленточками, змеилась по спине. Тогда Константин сказал громко и твёрдо, хотя в последний миг голос предательски дрогнул:
-Я... замёрз. Я замёрз! - Потом уже по своему, по-русски,- Санька, будь моей женой.

Старики одобрительно зацокали языками, а Санька выскочила из чума. Единственное, что он успел увидеть, это её миловидную светлую щёчку.

Так он стал мужем красавицы-тунгуски с не менее прекрасным именем- Полярная звезда, Санарин...

Его никто не искал больше, дома никто не ждал, так как единственный, любящий его человек, маменька, почила сразу после того, как его выслали по этапу. И семья тугнгусов в затерянном мире тайги стал его домом навсегда. Их дети- сын и дочь, его звёздочки в этой таёжной непрогляди, были их с Санькой отрадой и любовью. Мэнунь и Туктуни. Золотистая и Веснушчатый. Он многому научился, живя с ними. А главное, научился любить и не бояться тайги. Ходил и на охоту (в основном, ставить ловушки - стрелять так и не научился), и на рыбалку. В свободные минуты учил детей грамоте, рассказывал о другом мире, который знал, помнил... Но уже сам туда не хотел и не стремился. Ему даже временами казалось, что он всегда так жил и не было ни острога, ни позорного бега из него... Воспоминания слишком были тяжелы для него. Карп не оставлял его до тех пор, пока не научил всему, что знал, а Санькина любовь дала возможность обрести душевный покой.

На этом позвольте поставить точку и завершить этот забег по таёжным весям.

Рейтинг поста:  +28