Опубликовала елевася
в группе Завалинка.
Физики и лирики. Глава 6
Начало: https://www.asienda.ru/post/3893/
Глава 2: https://www.asienda.ru/post/3908/
Глава 3: https://www.asienda.ru/post/3934/
Глава 4: https://www.asienda.ru/post/3909/
Глава 5: https://www.asienda.ru/post/3911/
Глава 6
Стройотряд
Сорок девять студентов выгрузили среди Павлодарской степи утром, десять человек остались работать на центральной усадьбе.
Горизонт был виден весь, словно очерченный циркулем. Ни деревца, ни кустика. Возле дороги стоял одинокий дом, который оказался внутри даже не оштукатуренный. Зато кровати стояли настоящие, железные, и матрацы на них тоже лежали полосатые, почти новые, подушки перовые и стопка постельного белья светилась неожиданной белизной. Словом, не сравнить с условиями прошлого лета…
Наутро подали самосвал, чтобы ехать за песком. Из сорока девяти человек было всего восемь девушек, двое должны были работать поварами, шестеро составили бригаду штукатуров. Для замеса раствора выделили троих парней, которых обе юношеские бригады не захотели иметь в составе. Один из них сразу отказался ехать за песком. Место, где можно было брать песок, находилось у озера, в четырёх километрах от полевого стана стройотряда. Отправились четверо: двое парней и Борискина с Лёгонькой, причём лопат было только три. Обе девушки, хотя и не были близки духовно, до работы жадничали обе – ни та, ни другая не согласилась отдать лопату. Пришлось третьей лопатой работать двум парням.
Знакомство с озером получилось романтичным вдвойне – сначала девушки восторгались невиданной красотой, а потом, когда гружёный самосвал увяз в песке, его пришлось опорожнять и закидывать вторично. Но даже тяжёлый и непривычный труд не смог перечеркнуть впечатление.
Песчаный берег плавно переходил в соляное дно. Колючая соль лежала необозримо далеко и выглядела как снежный наст. Вода не закрывала даже ступню. Впечатление снежной равнины усиливали кусты перекати-поля, полностью покрытые кристаллами соли и выглядевшие как заснеженные лапы фантастической растительности.
Строили степной посёлок. Парни лили шлакобетонные дома, собирали из панелей баню и ток. Девушки штукатурили постройки. Перерыв был с часу до четырёх часов. Начиналась работа в девять часов и заканчивалась в восемь.
Работать в кухне постоянно не хотелось никому из девушек, поэтому решили дежурить по десять дней, очерёдность установили жеребьёвкой.
Кормили студентов «как на убой» («своя рука – владыка!»). Был 1964 год, время «свежего ветра» и хлебных карточек, а в кухонном блоке стройотряда стоял мешок муки высшего сорта. Мясо привозили в таком количестве, что котлеты и пельмени готовь хоть каждый день. Сливочное масло и сметану доставляли прямо с маслобойки и почти каждый день в колодец опускали бидон пахты – обрат после масла. Приходя на обеденный перерыв, парни доставали пахту и уставшие студенты вставали в очередь за восхитительно прохладным напитком раньше, чем смывали трудовую грязь.
Азарт трудового дня в своём коллективе заставлял выкладываться до полной потери сил, но тем сильнее была потребность так же полно расслабиться. Паломничество к озеру, особенно в лунные ночи, какой-нибудь розыгрыш, спектакль, или авантюра доставали из «загашников» организма такой прилив энергии, что не верилось, что недавно эти же люди едва волочили ноги от усталости.
Кто-то из ребят взял с собой машинку для стрижки волос. В первые дни обустройства, была развёрнута кампания «поэтапной стрижки» – прежде, чем снять волосы полностью, юноши развлекались. Комиссар отряда Володя, по кличке «старый волк», был выбрит под Ленина, Володя Дубинин, внешне очень похожий на Маяковского, пару дней красовался с запорожским чубом…. Были стрижки в полосочку, в клеточку, а от буйной, кудрявой шевелюры Гарика Лаврова оставили круглый островок на темени, который повязали голубым бантом….
В послеобеденное время стройотрядовцы успевали даже поспать, но чаще именно после сытного обеда возникали события.
В спальне у третьекурсников (тех, кто уже перешёл на третий курс) над кроватями красовались вывески, шаржи и другие опознавательные знаки. У Вовы Ковальского, милейшего человека, не имеющего врагов, был плакат «Слетайтесь вороны, здесь будет падаль!», – Коваль имел самую изящную комплекцию…. Зато у Саныча висела табличка: «стойло № 1, племенной бык Санька» – он занимался метанием молота, был силён, как вол, но имел излишнюю плотность тела. Он легко бегал и был очень подвижен. Однажды он сопровождал перегон машины с брёвнами от центральной усадьбы до стана. На полпути обломился крюк прицепа, державшего концы брёвен. Саныч толкал прицеп оставшийся путь.
У Лёшки «Ромео», по кличке «Захеренко» (вариация от фамилии), был роман (чистый и нежный) со старостой факультета, Наташкой Тряскиной. Надо пояснить, что этот роман вызывал доброе, уважительное отношение у всех сокурсников (все по секрету знали, что Лёшкина мать категорически не одобряет увлечение сына). Наташка – самый открытый, но и самый отзывчивый человек, и нет студента, которому бы Наташка отказала даже в незначительной помощи. Её уважали все. Над кроватью у Лёшки была пригвождена к стене брошюра… «Противозачаточные средства»….
Ребята не поленились тащить с собой факультетский музыкальный центр, который занимал почти два кубометра, и ящик кассет с песнями Окуджавы, Высоцкого, Галича, среди которых были и нецензурные. Если по каким-то причинам возникала необходимость прослушать «охальную» песню, когда в комнате находилась девушка, к ней приставлялся наблюдатель, который в соответствующих местах песни закрывал своими ладонями уши слушательницы…. Однако, присутствие девушки в спальне ребят было редкостью, а, если случалось, то «охальные» песни просто не ставили. Надо ли говорить, что при девушках никто не позволял себе употребить бранное слово.
Конечно, были и гитары. Кто-то любил играть на публику, кто-то просто любил…. Вова Дубинин любил попеть под гитару для себя. Иногда он пел и для слушателей, но чаще орал в одиночестве во весь голос, а голос у него – был. Однажды, задержавшись после обеденного отдыха, прибегает он в баню – его бригада строила баню в это время – собирает вокруг себя банщиков возгласами:
- «Парни, что щщас было, что щщас было…!», - и продолжает, когда все приготовились слушать, - «Лежу я на койке и пою охальную, охальную песню…. И вдруг слышу, за стенкой, нежный, лирический голосок: - «Легко на сердце от песни весёлой»….»
Вову Дубинина тоже уважали все. Он был неординарен. Когда потребовались добровольцы на строительство туалетов, Дуб вызвался первым и заявил, что все туалеты будет делать сам. Правда, помощника ему все-таки дали. Когда случилось, что его желудок заставил пользоваться собственным произведением чаще одного раза в час, друзья сразу выразили ему своё сочувствие.
В прихожей на гвозде-двухсотке была приколочена книга Николаевой «Жатва», которой пользовались парни в качестве туалетной бумаги, красовался плакат «Любите книгу, источник знаний!».
Из сочувствия к Дубу на стенке, напротив входной двери, над плакатом «Прежде, чем войти, подумай! Нужен ли ты здесь?», повесили объявление: - «Открываем читательскую конференцию по книге Г. Николаевой «Жатва».
На входной двери, с внутренней стороны, рядом с предупреждением «Уходя, вытри ноги», написали мелом время проведения конференции. На состоявшейся конференции единогласно присудили звание лучшего читателя Дубинину и в честь этого события на трёх «двухочковых» туалетах прикрепили надписи «проспект Дубинина».
Бригада банщиков была самой сплочённой, со временем их взаимоотношения стали почти семейными. Перед днём рожденья Вовы Ковальского, периодически исчезали куда-то несколько заговорщиков. Когда наступила торжественная часть и приглашённые собрались за столом, четверо доверенных лиц внесли на кумачовой салфетке плитку из бетона, на одной стороне которой был выдавлен герб стройотряда, а на другой – поздравление и подписи всей бригады. Саныч произнёс речь:
- «Мы все тебя так любим, что хотим, чтобы наш подарок всегда напоминал тебе, что мы искренне желаем, чтобы твоя жизнь никогда не была такой тяжёлой, как эта плита!» Во время праздничного ужина тосты варьировались на тему «расти большим, чтобы хватало сил доставать из чулана наш подарок, и вспоминать друзей»….
Окончание праздника было трагичным. По количеству и качеству выполненной работы стройотряд физиков выходил на первое место по Республике. Именно в эту ночь, когда нарушителей сухого закона оказалось много, приехали представители Штаба….
Время приближалось к полуночи. Кто-то из штабистов наткнулся на обочине дороги на отдыхавшего в полном бесчувствии студента, но их быстро убедили, что это – совхозный механизатор. Девушки кинулись разыскивать и прятать перебравших ребят. Всё уже, казалось, обошлось, штабисты согласились попробовать именинных деликатесов, которые наготовили дежурные повара. Командир стройотряда, комиссар и ещё несколько человек усыпляли бдительность штабистов рассказами и анекдотами. Штабисты уже позволили уснуть этой бдительности, как вдруг проснулся именинник, которого оставили без присмотра. Щурясь на свет он вышел к столу, поймал обрывок прощальных слов и выступил:
- «Нет, вы их не слушайте, вы послушайте меня! Это был мой день рожденья и виноват только я! Я нарушил сухой закон, меня одного и наказывайте!»
Бдительности штабистов пришлось встрепенуться и приступить к проверке всех спящих и не спящих… Было обнаружено десять человек, которых через день отправили в город, и надежды на первое место покинули студентов вместе со Штабом….
Продолжение: https://www.asienda.ru/post/3914/
Глава 2: https://www.asienda.ru/post/3908/
Глава 3: https://www.asienda.ru/post/3934/
Глава 4: https://www.asienda.ru/post/3909/
Глава 5: https://www.asienda.ru/post/3911/
Глава 6
Стройотряд
Сорок девять студентов выгрузили среди Павлодарской степи утром, десять человек остались работать на центральной усадьбе.
Горизонт был виден весь, словно очерченный циркулем. Ни деревца, ни кустика. Возле дороги стоял одинокий дом, который оказался внутри даже не оштукатуренный. Зато кровати стояли настоящие, железные, и матрацы на них тоже лежали полосатые, почти новые, подушки перовые и стопка постельного белья светилась неожиданной белизной. Словом, не сравнить с условиями прошлого лета…
Наутро подали самосвал, чтобы ехать за песком. Из сорока девяти человек было всего восемь девушек, двое должны были работать поварами, шестеро составили бригаду штукатуров. Для замеса раствора выделили троих парней, которых обе юношеские бригады не захотели иметь в составе. Один из них сразу отказался ехать за песком. Место, где можно было брать песок, находилось у озера, в четырёх километрах от полевого стана стройотряда. Отправились четверо: двое парней и Борискина с Лёгонькой, причём лопат было только три. Обе девушки, хотя и не были близки духовно, до работы жадничали обе – ни та, ни другая не согласилась отдать лопату. Пришлось третьей лопатой работать двум парням.
Знакомство с озером получилось романтичным вдвойне – сначала девушки восторгались невиданной красотой, а потом, когда гружёный самосвал увяз в песке, его пришлось опорожнять и закидывать вторично. Но даже тяжёлый и непривычный труд не смог перечеркнуть впечатление.
Песчаный берег плавно переходил в соляное дно. Колючая соль лежала необозримо далеко и выглядела как снежный наст. Вода не закрывала даже ступню. Впечатление снежной равнины усиливали кусты перекати-поля, полностью покрытые кристаллами соли и выглядевшие как заснеженные лапы фантастической растительности.
Строили степной посёлок. Парни лили шлакобетонные дома, собирали из панелей баню и ток. Девушки штукатурили постройки. Перерыв был с часу до четырёх часов. Начиналась работа в девять часов и заканчивалась в восемь.
Работать в кухне постоянно не хотелось никому из девушек, поэтому решили дежурить по десять дней, очерёдность установили жеребьёвкой.
Кормили студентов «как на убой» («своя рука – владыка!»). Был 1964 год, время «свежего ветра» и хлебных карточек, а в кухонном блоке стройотряда стоял мешок муки высшего сорта. Мясо привозили в таком количестве, что котлеты и пельмени готовь хоть каждый день. Сливочное масло и сметану доставляли прямо с маслобойки и почти каждый день в колодец опускали бидон пахты – обрат после масла. Приходя на обеденный перерыв, парни доставали пахту и уставшие студенты вставали в очередь за восхитительно прохладным напитком раньше, чем смывали трудовую грязь.
Азарт трудового дня в своём коллективе заставлял выкладываться до полной потери сил, но тем сильнее была потребность так же полно расслабиться. Паломничество к озеру, особенно в лунные ночи, какой-нибудь розыгрыш, спектакль, или авантюра доставали из «загашников» организма такой прилив энергии, что не верилось, что недавно эти же люди едва волочили ноги от усталости.
Кто-то из ребят взял с собой машинку для стрижки волос. В первые дни обустройства, была развёрнута кампания «поэтапной стрижки» – прежде, чем снять волосы полностью, юноши развлекались. Комиссар отряда Володя, по кличке «старый волк», был выбрит под Ленина, Володя Дубинин, внешне очень похожий на Маяковского, пару дней красовался с запорожским чубом…. Были стрижки в полосочку, в клеточку, а от буйной, кудрявой шевелюры Гарика Лаврова оставили круглый островок на темени, который повязали голубым бантом….
В послеобеденное время стройотрядовцы успевали даже поспать, но чаще именно после сытного обеда возникали события.
В спальне у третьекурсников (тех, кто уже перешёл на третий курс) над кроватями красовались вывески, шаржи и другие опознавательные знаки. У Вовы Ковальского, милейшего человека, не имеющего врагов, был плакат «Слетайтесь вороны, здесь будет падаль!», – Коваль имел самую изящную комплекцию…. Зато у Саныча висела табличка: «стойло № 1, племенной бык Санька» – он занимался метанием молота, был силён, как вол, но имел излишнюю плотность тела. Он легко бегал и был очень подвижен. Однажды он сопровождал перегон машины с брёвнами от центральной усадьбы до стана. На полпути обломился крюк прицепа, державшего концы брёвен. Саныч толкал прицеп оставшийся путь.
У Лёшки «Ромео», по кличке «Захеренко» (вариация от фамилии), был роман (чистый и нежный) со старостой факультета, Наташкой Тряскиной. Надо пояснить, что этот роман вызывал доброе, уважительное отношение у всех сокурсников (все по секрету знали, что Лёшкина мать категорически не одобряет увлечение сына). Наташка – самый открытый, но и самый отзывчивый человек, и нет студента, которому бы Наташка отказала даже в незначительной помощи. Её уважали все. Над кроватью у Лёшки была пригвождена к стене брошюра… «Противозачаточные средства»….
Ребята не поленились тащить с собой факультетский музыкальный центр, который занимал почти два кубометра, и ящик кассет с песнями Окуджавы, Высоцкого, Галича, среди которых были и нецензурные. Если по каким-то причинам возникала необходимость прослушать «охальную» песню, когда в комнате находилась девушка, к ней приставлялся наблюдатель, который в соответствующих местах песни закрывал своими ладонями уши слушательницы…. Однако, присутствие девушки в спальне ребят было редкостью, а, если случалось, то «охальные» песни просто не ставили. Надо ли говорить, что при девушках никто не позволял себе употребить бранное слово.
Конечно, были и гитары. Кто-то любил играть на публику, кто-то просто любил…. Вова Дубинин любил попеть под гитару для себя. Иногда он пел и для слушателей, но чаще орал в одиночестве во весь голос, а голос у него – был. Однажды, задержавшись после обеденного отдыха, прибегает он в баню – его бригада строила баню в это время – собирает вокруг себя банщиков возгласами:
- «Парни, что щщас было, что щщас было…!», - и продолжает, когда все приготовились слушать, - «Лежу я на койке и пою охальную, охальную песню…. И вдруг слышу, за стенкой, нежный, лирический голосок: - «Легко на сердце от песни весёлой»….»
Вову Дубинина тоже уважали все. Он был неординарен. Когда потребовались добровольцы на строительство туалетов, Дуб вызвался первым и заявил, что все туалеты будет делать сам. Правда, помощника ему все-таки дали. Когда случилось, что его желудок заставил пользоваться собственным произведением чаще одного раза в час, друзья сразу выразили ему своё сочувствие.
В прихожей на гвозде-двухсотке была приколочена книга Николаевой «Жатва», которой пользовались парни в качестве туалетной бумаги, красовался плакат «Любите книгу, источник знаний!».
Из сочувствия к Дубу на стенке, напротив входной двери, над плакатом «Прежде, чем войти, подумай! Нужен ли ты здесь?», повесили объявление: - «Открываем читательскую конференцию по книге Г. Николаевой «Жатва».
На входной двери, с внутренней стороны, рядом с предупреждением «Уходя, вытри ноги», написали мелом время проведения конференции. На состоявшейся конференции единогласно присудили звание лучшего читателя Дубинину и в честь этого события на трёх «двухочковых» туалетах прикрепили надписи «проспект Дубинина».
Бригада банщиков была самой сплочённой, со временем их взаимоотношения стали почти семейными. Перед днём рожденья Вовы Ковальского, периодически исчезали куда-то несколько заговорщиков. Когда наступила торжественная часть и приглашённые собрались за столом, четверо доверенных лиц внесли на кумачовой салфетке плитку из бетона, на одной стороне которой был выдавлен герб стройотряда, а на другой – поздравление и подписи всей бригады. Саныч произнёс речь:
- «Мы все тебя так любим, что хотим, чтобы наш подарок всегда напоминал тебе, что мы искренне желаем, чтобы твоя жизнь никогда не была такой тяжёлой, как эта плита!» Во время праздничного ужина тосты варьировались на тему «расти большим, чтобы хватало сил доставать из чулана наш подарок, и вспоминать друзей»….
Окончание праздника было трагичным. По количеству и качеству выполненной работы стройотряд физиков выходил на первое место по Республике. Именно в эту ночь, когда нарушителей сухого закона оказалось много, приехали представители Штаба….
Время приближалось к полуночи. Кто-то из штабистов наткнулся на обочине дороги на отдыхавшего в полном бесчувствии студента, но их быстро убедили, что это – совхозный механизатор. Девушки кинулись разыскивать и прятать перебравших ребят. Всё уже, казалось, обошлось, штабисты согласились попробовать именинных деликатесов, которые наготовили дежурные повара. Командир стройотряда, комиссар и ещё несколько человек усыпляли бдительность штабистов рассказами и анекдотами. Штабисты уже позволили уснуть этой бдительности, как вдруг проснулся именинник, которого оставили без присмотра. Щурясь на свет он вышел к столу, поймал обрывок прощальных слов и выступил:
- «Нет, вы их не слушайте, вы послушайте меня! Это был мой день рожденья и виноват только я! Я нарушил сухой закон, меня одного и наказывайте!»
Бдительности штабистов пришлось встрепенуться и приступить к проверке всех спящих и не спящих… Было обнаружено десять человек, которых через день отправили в город, и надежды на первое место покинули студентов вместе со Штабом….
Продолжение: https://www.asienda.ru/post/3914/
| Рейтинг поста: +7 |
|
|
Комментарии:
Написать комментарий