Дерево жизни/часть 6

Часть 1 https://www.asienda.ru/post/26481/
Часть 2 https://www.asienda.ru/post/26482/
Часть 3 https://www.asienda.ru/post/26483/
Часть 4 https://www.asienda.ru/post/26484/
Часть 5 https://www.asienda.ru/post/26485/

Часть 6

Любовь не знает слова ДА



Так хочется жить…
Телеграмма в руках жгла руку. В сердце разгорались языки пламени, яростного желания уничтожить ту невидимую связь, которая связала Павла и Степку. Степка его, только его. Как посмел Павел покуситься на то, что полноценно принадлежало ему одному. Они общаются. Все это время за его спиной они водили шашни. Ногти впились в кожу ладони, причиняя легкую боль, несравнимую с той, что разрывало его сердце. На его лице не было никаких эмоций, лишь одна Степка, сильнее прижимая к своей груди Темку, понимала, что творится в его душе. Он не умеет справляться с тем, что ему отказывают, не принимает в свою жизнь любовь. Живет так, как хочет, как верит, считая, что это правильно. А правильно для него – отрицание каких либо чувств.
Девушка хотела уйти, но он схватил ее за руку, причиняя боль. Он смотрел на Степку. Серые глаза столкнулись с зелеными глазами. Расплавленное олово и чистый изумруд. Металл и камень.
- Чей ребенок? – холод в его голосе разорвал воцарившуюся минутную тишину в комнате.
- Это мой, - робко промямлила Аленка. Она жутко боялась Марка, но в то же время уважала Степку. Ее робкое желание защитить было разрушено мгновенной пощечиной.
- Никогда не смей мне лгать, - он схватил ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза. – Откуда здесь ребенок? Отвечай. Я тебя спрашиваю.
- Оставь ее в покое, - закричала Степка и подошла к ним. – Отпусти, - попросила она Марка. Тема чихнул и захныкал. Он весь горел. – Алена, возьми ребенка и уходи. Я сама. Это мое дело.
Марк все еще не отпускал девушку. Он слышал, что говорила Степка, но выпускать свою жертву не хотел. Ему нужна была правда, и он хотел услышать ее от этой испуганной пташки, пойманной в сети, она не сможет солгать.
- Я слушаю, - его невозмутимость пугала девушку. Она ведь не знала, что это была всего лишь маска видимого спокойствия. – Успокой ребенка. Раздражает, - отдал распоряжение Степке, даже не поворачиваясь к ней.
- Он болен. Дай вызову врача, и мы с тобой поговорим, - Степа пыталась успокоить Тему.
- Отправь его от сюда. Вон из этой комнаты. Это моя комната. Какие дети? Да еще и больные. Все это время у вас получалось прятать его от меня. Мне безразлично его состояние. Пусть хоть захлебнется в своих соплях. Убери его, или я его выброшу сам.
- Это живое существо, - встала на защиту Степа.
- Ты почувствовала себя мамочкой? Смешно. Ты сама отказалась от этой роли. Ты выбрала свою судьбу, - напомнил Марк, вонзая нож в ее сердце. – Ребенок Вадима…
- Откуда ты знаешь? - вырвалось у Степки, и она до крови закусила губу, понимая, что проговорилась.
Марк отпустил девушку. Махнув рукой в сторону двери, давая понять, чтобы она уходила. Девушка потянулась за ребенком, но Марк не позволил ей забрать его. Он захлопнул дверь за ней и закрыл ее.
- Так значит ребенок Вадима, - язвительно произнес мужчина.
Да что же это такое: с одной стороны – Павел, с другой – непотопляемый поддонок.
- Хватит, - одернула его Степка. – Ребенок болен. Кто его родители неважно. Не смей угрожать ему.
- Какая любовь! – он демонстративно взмахнул руками. – Ромео и Джульетта, ну куда им до тебя, - Марк подошел к окну и распахнул его.
- Закрой, ребенок простужен.
Марк закурил папиросу, не обращая на ее слова внимание.
- Не кури. Ему и так тяжело дышать.
- Ребенок, и сколько сразу всего нельзя, - он повернулся к ней и выдохнул дым ей прямо в лицо. Темка заплакал. Степа стало тяжело его держать. Она положила его на диван и старалась успокоить, присела рядом. – Никаких детей. Ты это прекрасно знаешь. И кто такой Павел?
- Тебе и не знать, - парировала Степка. – Ты же в курсе всего, что происходит.
- Нет, вот ты мне и расскажи. Что за ходок в мои покои объявился. Дружба у вас понимаешь ли.
- О чем ты. Напомнить тебе – кто я? Меня покупают, и не ты ли меня продаешь и подкладываешь под нужных тебе мужчин.
- Все правильно, - Марк закурил новую папиросу. – Знай свое место.
Какая любовь, подумала Степка. Разве способен он кого-то любить? Ей хотелось дать ему достойный отпор, как всегда, но мысли были заняты состоянием Темы. И страх, сковал ее, она боялась, что Марк заберет ребенка.
- Так о Павле. Я жду, - когда-то он отступил, но сейчас он жаждал знать все.
- Он просто друг.
- Шаловливый друг.
- Ты устраиваешь сцену ревности? Смешно.
- Ревновать – это не мое. Не люблю, когда меня водят за нос. Тем более с Павлом.
- Ты его знаешь? – Степка даже встала с дивана, забыв на мгновение о ребенке. – Вы знакомы? – она была в ужасе от своей догадки.
Марк вздрогнул. Нападать – была его прерогатива.
- Павел и ты? Вы были друзьями? Что за игру ты затеял? – она не отступала.
- Я? – он повернулся к ней. – Ты меня водишь за нос. Питаешься иллюзией мнимой, давно прошедшей любви. Вы бабы дуры, все бросаете на алтарь того, чего нет, и не существует.
- Что заставила вас расстаться? Что вас связывало? – она продолжала на него нападать.
- Не лезь не в свое дело, - отмахнулся от нее Марк, уж слишком близко она подобралась к его прошлому.
- Я спрошу у него.
Марк мгновенно оказался около нее.
- Если он появится тут еще раз, он не жилец на этом свете, он сгниет на дне своего так любимого моря. А его женушка, такая же как и все бабы, доступная. Какие каноны? О чем можно мечтать? Романтика? – он сморщился и сплюнул на ее новый ковер.
Степка влепила ему пощечину. Марк не успел среагировать, но мгновенно ответил тем же, разбив ей губу.
- Это тебе не барак, - напомнила она ему, вытирая кровь.
- Сын Вадима, - он покачал головой. – Вот уж не думал, что он у меня под носом. Думала, что он был в той машине, вместе со своим дедом. Никогда нельзя расслабляться. Завтра же сдашь его в детский дом. Светке он не нужен. Хотя нет. Лучше ей сказать, он быстрее у нее помрет, она такая мать, - усмехнулся он.
- Не вмешивай сюда тех, кто похоронил этого ребенка. Мы поговорим с тобой позже. Ребенок болен. И если ты его тронешь пальцем, я докопаюсь до того, что связывало тебя и Павла. Я тебя ненавижу, - выкрикнула она. Взяла Тему на руки и вышла из комнаты.
Марк остался один. «Я тебя ненавижу» - все померкло. Казалось, что он уже забыл, что она нянчится с ребенком Вадима, что спит с Павлом. Эти слова вырвали его сердце. Но что это с ним? Почему так больно? Что он чувствует? Марк шагнул вон из этой комнаты, делавшей его слабым. Он столько сегодня узнал, ему надо на воздух, чтобы понять, что же происходит. Он вышел на улицу, пошатываясь. Сердце гулко стучало. В ушах звенели ее слова. Почему эти слова так задели его, что он даже не остановил ее, позволив уйти. Павел значит друг, а он – враг? Он не оставит это просто так. Не позволит…

…две недели Степа просидела у постели Артемия. Она уже не надеялась на его выздоровление, порой мальчик впадал в беспамятство. Его мучили сильные боли в области мошонки, болели ушки – все явные признаки Свинки на лицо, с сильнейшим осложнением - орхитом. Безутешительный диагноз врача – если ребенок будет жить, то никогда не сможет иметь детей. Словно приговор – как наказание ей за ее распутную жизнь. Просить бога исправить ее ошибки, но она же в него не верит. А тут еще на ее голову свалился Марк с теми же симптомами. Она даже была где-то в глубине души рада, что он мучается. На какое-то время она была предоставлена самой себе, что позволило ей спокойно ухаживать за ребенком. Но, закрыв глаза, она вновь возвращалась к постели Марка и сидела возле него, слушая его оскорбления, унижения и угрозы в свой адрес. Наверное, он прав, и она действительно дура, раз так себя ведет: даже болезнь ребенка, пусть и не ее, не может удержать Степку у его постели, ее сердце разрывалось между ними двумя, так внезапно ворвавшимися в ее жизнь. Два живых существа, и оба нуждались в ней. Один отрицал, но тянулся. Второй же был полностью от нее зависим. Но очередная угроза в сторону Артемия заставила ее похолодеть – он четко дал понять, как только он встанет на ноги – он собственноручно придушит этого выродка, заразившего его детской болезнью. Приехавший Павел, нашел Степку в слезах. Она встала перед ним на колени. Ее не интересовало их прошлое, одна единственная мысль билась в ее голове – она должна спасти ребенка любой ценой. Даже такой – она никогда не увидит своего названного сына, он будет жить вдали от нее.
- Увези его, прошу тебя. Заклинаю. Он убьет его, - она стояла на коленях перед Павлом, заламывая руки. - Ты же знаешь Марка. Ты знаешь, на что он способен.
Павел нахмурился. Мгновенно став жестким, холодным, серым. Словно она затронула то, о чем вообще не следовало говорить.
- Павел, прошу тебя. Я не спрашиваю, что вас связывало. Мне не нужно все это – главное – это ребенок.
- Ты знаешь, - он отошел от нее в сторону, словно не хотел, чтобы она напоминала ему о том, что он так пытался забыть. – Ты ведь его любишь, - сухо произнес он. - Другая бы попросила увезти ее с ребенком. Но ты. Ты выбираешь его. Было бы смешно, - он взял Тему за руку, - если бы это был бы ребенок Сохи.
Кусты зашевелились и на поляну вышла цыганка. Она не изменилась. Была все такая же и в той же самой одежде, словно время было невластно над ней.
Степка до сих пор стояла на коленях, не обращая внимания на слезы, катившиеся по ее щекам. «Будет сын» - вспомнились слова цыганки.
- Кто ты? – спросил Павел. – Почему преследуешь нас?
Цыганка остановилась, удивленно всматриваясь в их лица.
- Что вы сказали о ребенке? – Степка подскочила с колен. – Сын? И мне опять с ним расставаться? Почему? За что все это?
Цыганка взглянула на них и подошла к Теме. Тема же не испугался ее, лишь удивленно смотрел на нее. Она сложила руки и положила их на его головушку, закрыв на мгновение глаза, она приобняла Тему и вновь скрылась в кустах, не проронив ни слова. И что удивительно, ни Степка, ни Павел не смогли ее остановить. Они словно замерли. Дрожь пробежала по их телу.
- Ты видел ее? – спросила она.
- Так же как и ты, - ответил Павел, не желая больше говорить о цыганке, - я мог бы дать тебе другую жизнь. Но все бессмысленно, даже ради ребенка – ты не оставишь его. Ты будешь ложиться под каждого, кого он тебе пошлет. И все равно ты будешь к нему привязана. Что же это за любовь такая?
Он повернулся и ушел из ее жизни, забирая ту самую надежду, за которую она цеплялась. Как бы не были жестоки его слова, он был прав – она выбрала Марка и ту жизнь, что предлагал он. Дура…видимо никогда ей не стать матерью. В ее жизни всегда был выбор – и никто не виноват, кроме нее самой, делающей следующий шаг, погружающий ее в пучину разочарования и боли…но сердцу не прикажешь – не умела она любить на расстоянии, наверное, она такая же, как и Светка, которая родила, но бросила своего ребенка. Так и она отказалась от счастья быть матерью, отдав Тему в руки Павлу. Почему она так верила в него? Почему считала, что он не обидит его, даст шанс выжить. Создаст ему хорошую жизнь. У нее не сложилось – пусть будет шанс у ее названного сына. Не могла она отказаться от людей, вручившей ей свои жизни. Что станет с ними? И Марк. Он никогда не остановится, не отпустит ее. Их жизни тесно переплелись, им вместе идти до конца тропы, с нее уже никуда не свернуть…

- Значит, умер, говоришь, - Марк курил в постели. – Где могила?
- У дуба я его похоронила, - Степка смотрела в окно, на ее лице уже не было никаких эмоций. Прошла неделя, как Павел увез Тему. Она безумно скучала по нему, но в то же время смогла справиться с собой. Не позволив себе раскиснуть, видимо она действительно не способна быть матерью – и все события в ее жизни показывают ей это.
Марк нахмурился – и чего всех тянет к этому дереву?
- Вадима тоже там похоронишь?
- Разве он умер?
- Нет, но это же не проблема – может раз и все. Чтобы уже наверняка. Надоел он мне. Как заноза в заднице.
Степка встала и подошла к нему.
- Ты знаешь. Вадим наверное даже в чем-то лучше тебя, - сказала она ему в лицо и вышла из комнаты.
Марк остался сидеть с зажженной папиросой в руке. Злость и гнев смешались. В сердце разгорался огонь. Через пару дней с Вадимом будет покончено, даже памяти не останется о нем. Ребенок умер. Светке понравилась жизнь в Оазисе – постоянное внимание мужчин. Пусть она и доставляла массу проблеме Степке, но это своего рода месть ей. Она так и осталось женой Вадима, а вот ей, Степке – он ничего не предложил, и не собирался. Она будет постоянным напоминанием. Живым доказательством, что она для Вадима никто. Он встал и подошел к окну. Жаль, что так просто не стереть Вадима из памяти Степки. Она все еще продолжает за него цепляться. И почему его это так волнует. Он всегда презирал женщин. Считал, что они делают мужчин слабыми. Но в то же время он не желал отказываться от нее…

Павел оставил Тему на корабле под присмотром кока. Ему нужно было заехать домой. Надежда как всегда постаралась не перечить ему. Улыбалась, подала на стол, но Павел даже не обратил на это внимание. Он зашел в комнату к Дашеньке. Девочка спала.
- Не трогай ее, она только уснула.
- Почему он? Ты знаешь, может кого-то другого я бы и простил тебе. Но только не Сошку. И что вы бабы в нем только находите?
Надежда облокотилась о косяк двери. Он впервые за все это время заговорил с ней.
- Ты была никем. У тебя ничего не было. Я дал тебе все.
- Ты меня не любил, - прошептала она.
- Любовь. Это разрушающая сила. Она все сметает на своем пути. Я дал тебе жизнь, но ты от нее отказалась, пожелав искупаться в том, чего не существует. Все это временно. Все это называемое любовью – чушь, придуманная вами бабами.
- Ты уезжаешь? – спросила Надя.
- Да. И как каждой дуре – я оставляю тебе все. Скажешь, что я умер.
- Оставь ребенка, - она стала оседать на пол, встала перед ним на колени. – Прошу тебя, не забирай ее. Оставь. Она смысл моей жизни.
Павел как-то странно посмотрел на нее и пошатнулся. Какую же странную игру затеяла с ним жизнь. Две женщины стояли перед ним на коленях: одна просила забрать ребенка, вторая просила – оставить. Но ни одна из них не попросила, чтобы он взял ее с собой. Он никому не нужен. И почему так важно каждому человеку – чтобы кто-то о нем думал.
Павел наклонился и погладил Дашеньку по головке. Он попрощался с ней. Видимо не суждено ему быть России. Марк где-то прав – нет счастья в женском присутствии. Да пусть будет так. Он повернулся и ушел. Ушел навсегда из жизни Надежды. Она-то думала, что сможет удержать его ребенком, что если не позволит ему забрать Дашеньку, то он будет вновь и вновь возвращаться. Как же она ошибалась. Мужчину невозможно привязать ребенком. Павла она так больше никогда и не увидела. Постепенно свою злость и обиду на мужчину она стала вымещать на Дашеньке, срываясь на нее, наказывая по пустякам. Ее частой приговоркой стало, что мужчины – это беда, что это наказание. Никаких мужчин в их жизни.
Дашенька же на удивление росла спокойной, смышленой девочкой. Иногда она встречала странного мужчину с серыми глазами, он словно следил за ней, но никогда она не рассказывала об этом своей маме. Шли годы. Надежда расцвела, на нее стали обращать внимание мужчины, но ее интересовал лишь один парнишка – Олежек с соседнего двора. Дома Дарья старалась не бывать – ей ужасно не хотелось слушать нарекания своей матери. Вот так внезапно Олежка сказал, что уходит в армию, вот так внезапно она осталась одна, не успев сказать, что беременна. Сколько можно было – она скрывала беременность от матери. А потом разразился настоящий скандал. Она закрыла дочь в комнате и перестала ее выпускать, запретив ходить в институт, общаться с подругами. Хоть и время было другое, хоть никто уже ни на кого не обращал внимания, Надежда зациклилась, что это грех, что это кара. Порой правда они выходили гулять, и всем соседкам Надя говорила, что это от мужа беременна ее дочь, просто свадьбу не играли. Шила в мешке не утаишь. Связи с Олежкой не было. Не могла она сказать ему, что ждет от него ребенка… Роды начались внезапно. Смутно она помнит, как попала в роддом, как все было…
Марк смотрел на девчушку. Павел так и не появился. Он не приехал посмотреть на свою внучку.
- Смотришь на плоды своего творения? – спросила Надежда, узнав Марка.
Марк повернулся и посмотрел на женщину. Она сильно постарела, сдала. Он же был еще достаточно видным мужчиной, сильным.
- Ты украл у меня мужа. Из-за тебя разрушилась моя жизнь. Ты виноват во всем.
- Не вини чужих в своих ошибках. Плохо же ты воспитала дочь, раз нагуляла она, принесла в подоле.
- Так уже не говорят. Да и не моя она дочь.
Марк развел руками и вновь посмотрел на младенца.
- Двое их у нее. Сын и дочь. А Павлу никто не нужен. Ни я. Ни она.
- Дети – это обуза, - а потом словно опомнившись, спросил. – Сын говоришь?
- Был, продала я его. Зачем ей двое. Да и нам кормиться надо. А она и не знает, что двое. Дочки хватит. А я и не знаю, что с пацаном-то делать.
Марк резко повернулся и налетел на нее.
- Что ты сделала?
- Отпусти меня, - спокойно сказала Надежда, отбрасывая его руки. – Устраиваешь сцену, как будто тебе это важно, как будто это имеет смысл.
Марк отошел. Он и сам не понял, почему так поступил, но мальчик. У Даши родился еще мальчик.
- Ну-ну, воспитывайте, еще себе одну подобную.
Он повернулся и ушел. Дарья все еще находилась в реанимации. В коридоре он услышал разговор двух медсестер:
- Продает бабка и девочку. Надо сказать Николаевым. Они хотели ребенка. Грудничка.
- Позвони. Может и тебе перепадет что-то.
Марк остановился и побледнел. Ему стало противно от всего услышанного. Вспомнил увиденное: маленький комочек, сладкий. Он вернулся вновь и попросил принести ему девчушку. Месяц лежала в больнице Дарья, месяц девчушка была без имени. Марк взял ее на руки. Что его притягивало в ней – он не понимал, но что-то такое. Девочка вздрогнула на его руках и открыла глаза. Серое расплавленное олово медленно потекло и смешалось… ее будут звать Клео…

…Марк держал на руках Клео. Зачем он только взял ее. Зачем увез с собой. Тайно. Скрытно. Купил. Времена могут меняться. Разные могут происходить события, но все человеческое не чуждо. Всегда продавались люди. Продаются и будут продаваться. Он стоял на берегу у хижины. Когда она только здесь появилась, но он слышал, что живет здесь чудак. Дурашкой все его называют. Странный мужичок. Марк открыл дверь и вошел в хижину.
- А, а. Кто здесь? – Дурашка встал из-за стола. Он чуть поддергивал головой.
- Ты здесь живешь, - он скорее подтвердил свои слова, чем спросил.
- Что, что вы хотите? Ой. А кто это? – он заглянул и отодвинул покрывальце. – Ребенок, - он захлопал в ладоши. – Вы мне принесли его? Да? Оставьте. Оставьте. – он запрыгал от радости. – Какое же это счастье.
Марк отдал девчушку ему и ушел. Зачем он только посмотрел на нее? Зачем забрал? Он вообще не понимал, что делал. Но ребенок будет жить поблизости, в зоне его досягаемости…

Дарья повернулась и посмотрела на Олега.
- Почему ты мне не сказала?
- Я не знала, а потом я не могла тебя хотели говорить.
Олег обнял Дарью. Рано пришлось им повзрослеть.
- Молодые родители, прямо идиллия, - съязвила Надежда. – Обрюхател и в кусты.
- О чем вы говорите. Мы завтра же распишемся, - Олег все еще не выпускал из объятий Дашу.
- Зачем? Детей-то ваших забрали.
Олег и Дарья изменились в лице.
- Что вы сказали?
- О чем ты мама?
Надежда сначала не поняла, что проговорилась, а потом ей стало все равно. Она страдала всю свою жизнь. Никто не будет счастлив.
- Продала я ваших детей. Купили их.
- Каких детей?
- Двое у вас было: сын и дочь.
- Твой отец от тебя отказался. Уехал. Оставил тебя. Я тебя воспитывала, столько сил и здоровья погубила. А ты неблагодарная. Нагуляла. Опозорила меня. Не заслуживаете вы счастья. Вам еще учиться, работать. А вы в семью захотели поиграть. Поиграли? Наигрались? Взрослая жизнь – это не конфетки кушать. Твой отец виноват, сам закрутил все, меня попросил, чтобы помогал, а потом уехал, оставив все. Никому ты не нужна.
Надежда повернулась и вышла из комнаты.
Олег и Дарья не могли произнести ни слова. Их дети живы. Еще минуту назад оба не хотели жить, а сейчас у них появился смысл – жить дальше, чтобы найти то, что потеряли…

продолжение тут https://www.asienda.ru/post/26488/

Рейтинг поста:  +6