Дерево жизни/часть 1

Часть 1

Начало медленного проникновения яда.


- Со-о-ха, Со-о-ха! Ты где? Соха! - молодой мужчина лет двадцати пяти вбежал на гору, там под единственным деревом на самой верхушке лежал другой, прикрыв лицо кепкой. – Соха, вот ты где. – Он упал рядом с ним на спину, положив руки под голову. - Я же-е-ню-ю-сь, - медленно растягивая гласные, прошептал он. – Женюсь, - поднял верх правую руку и взглянул на безымянный палец, как будто там уже было кольцо. - Я окольцовываю себя, понимаешь, прощай свобода. Я завязываю со всеми нашими делами, - он откинулся на спину. - Я ухожу. У меня будет самая настоящая семья: супруга, - мечтательно повел рукой в сторону, - и ребенок, - другая рука была отведена в другую сторону. - Семья. И знаешь, я хочу тебе сказать по секрету, - он лег на бок, повернувшись к нему. – Соха, - толкнул того в бок, снял кепку с лица. – Ты слышишь меня?
- Я тебя слышу, олух ты этакий, - Соха забрал у него кепку, потянувшись, сел и бросил свой взгляд на море, туда где садилось солнце, там оно казалось огромным шаром, который казалось, поглощал в себя оставшийся в этот момент весь свет, как будто бы звал его за собой. - Взял меня разбудил. Подумаешь – решил жениться. Велико дело задумал. Хочешь, - он посмотрел на друга, - я тоже женюсь. В один с тобой в день. Любую девчонку позову, она и согласится. Хотя зачем любую. Возьму и засватаю Ларку. Она ведь еще в девках ходит.
- Соха, все ты играешь, - он снова лег на спину, - а я серьезно. Лариска согласилась стать моей, слышишь, моей женой. Знаешь, я тебе сейчас открою тайну.
- Да ну. И что ты такого можешь мне сказать, о чем я не знаю? – Соха повернул к нему лицо, взглянув ему в глаза. И что странно у него были такие холодные глаза, серые с рыжими крапинками. Казалось, что его взгляд проникает в самую душу, сжимая сердце в своих тисках, и не отпуская ни на секунду держа его и играя с ним. Но Проха давно перестал обращать на это внимание. Он привык вот к такому его взгляду.
- Я стану отцом. Представляешь? Я буду отцом.
Соха приподнялся и сел. Посмотрев на друга, сорвал травинку и прикусил ее, как будто бы держал сигарету.
- Нехитрое это дело. Сделать ребенка, - выплюнув травинку, спросил. – Дружкой то кто будет?
- Что за вопрос – конечно ты. Кого же я еще могу попросить. Вот и решился бабий спор о том, кто станет Ларискиным мужем. Представь, буду водить своего ребенка на море и показывать ему закат и встречать рассвет. Здорово это все и необычно.
- Ну бабам же не о чем больше посплетничать. А что хорошего в орущем младенце, который все время гадит в пеленки? Не, - он сплюнул на землю, - это не для меня.
- Но так и ты таким же был когда-то. А че ты так реагируешь, словно и не удивлен?
- Я видел Вас на берегу, на сеновале. Знаю, что ты бегал к Ларке на свиданки, и что залазил к ней в окно по ночам. Этого и следовало ожидать. Хм-м, ребенок. Нашел, чем удивить.
- Ты всегда такой? – впервые за все время, что они знали друг друга Проха, взглянул на друга из под бровей. - Мне порой кажется, что ты знаешь, что завтра должно произойти. Как будто ты царь бог.
- Да брось ты, Прошка, - Соха ударил друга по коленки. – Гулянка будет. Закатим пир на весь мир. Позовем всех. Весело отметим вашу свадьбу. Где жить-то будете?
- Лара хочет уехать от сюда. Говорит, что хочет начать жить самостоятельно, подальше от родных мест. А по мне – так лучше здесь. Мореходку окончил. Пошел бы на корабль.
- А она права – мир надо посмотреть – себя показать, - Соха закурил.
- Матвей, - Прохор тоже сел и взглянул другу в глаза. – Ты же совсем не напоминаешь лося. Почему Сохатый. Скорее наоборот, что-то другое, что быстрое хваткое, ну необъяснимое.
- А что это ты только сейчас задал этот вопрос, а не десять лет раньше, когда приклеилась эта кличка ко мне?
- Да все думал шутки ради, для понта.
- Для понта? Пусть будет так. Ну что – пойдем, отметим это дело. Свадьба. Лиха беда начало.
И друзья, один из них высокий и худощавый, с темно-русой шевелюрой, стриженный ежиком с карими глазами и второй, стриженный под ноль, с черными бровями и глазами серого цвета, коренастый. Двое таких разных, что объединило их в свое время? Пожалуй, никто не мог этого сказать. Но в то время, когда они познакомились, мальчишки в запой читали Дюма, о похождениях мушкетеров, о доблестных поступках короля Артура. Хотелось дружбы честной, открытой, по настоящему мужской и верной. Такой, о которой бы ходили легенды. И это у них скорее всего получилось. Потому что вот уже десять лет они были вместе. Только у одного были ценности и желания, второй лишь только жаждал обладать всем, чего не имел, но вскоре становился обладателем этого всего.
Они спускались с горы, внизу раскинулось небольшое селение. Был маленький док, школа, магазины, жилые дома, дом культуры, где происходили церемонии бракосочетания. Парк, в котором они гуляли и встречались с девчонками. Эта гора, по которой они шли вниз, имела семь холмов – верхушек, и получалось так, что спускаясь с одной, ты не видел, что ждет тебя за следующей, они были невысокими, но в то же время хранили свои секреты и тайны. Тропинка была узкой, но позволяла идти вдвоем, в принципе можно было пройтись и не по тропинке, на вершине не было высокой травы и кустарников, только небольшая растительность, невысокая трава. Только шли они по ней, не желая с нее сходить, им в жизни не раз приходилось это делать, а сейчас нет, хотя бы в этом маленьком, ничего не значащем поступке, проявлялись принципы Сохи, которым он был верен и стоек. Матвей порой казался чем-то непонятным, задумчивым и загадочным. И в то же время был цельной фигурой. Он не совершал никаких лишних движений, не говорил лишних слов. Порой его молчание тяготило Прохора, но и стального взгляда было трудно выдержать из под бровей. Взгляда, прожигавшего на сквозь, читавшего мысли и обнажавшего все чувства. Спустившись со второго хребта, на пути им встретилась цыганка. Они остановились, так как тропинка была узкой, и уступать никто не хотел. Во-первых, это было не в правилах Сохи, а во-вторых, она как-то странно на них смотрела. Соха молчал, только смотрел, не отрываясь в глаза этой цыганки, а Прохор окинул цыганку взглядом снизу вверх, ничего не укрылось от него, ни то, что цыганка была боса, что на длинной цветастой юбке видны пятна травы, на которую она наверное присела, или стояла на коленях. Рубашка с длинными рукавами под цвет юбки и тоже цветастая, яркая. Она молча перевела взгляд с Матвея на Прохора, но не задержалась на нем, а также как и он дерзко окинула его своим взором с ног до головы, вернулась к глазам Сохи и заговорила тихим голосом.
- Вижу листья, они слетают с деревьев, ветер разносит их, и снова новые появляются вновь. Вас двое, но и их будет двое. Зов крови призовет, и никто не в силах будет помешать, - она прикрыла глаза, и одинокая слеза сбежала по ее щеке. И что странно, никто из них не смел шевельнуться, они стояли и ждали продолжения. И Соха, который никогда ни во что не верил, молча ждал, что она скажет. – Вы играете жизнями, делаете ставки, но вы уже проигрываете, - она обошла их, а они как завороженные повернулись и смотрели на ее спину. - Не так расставили фигуры на доске длиною в жизнь, - говорила цыганка и удалялась, - но такова ваша карта жизни. Вы расстанетесь, но встретитесь вновь, меняя фигуры и делая ставки. Даже ваш прах не сможет помешать им двоим, - это она уже сказала тихо, совсем тихо, так, что они уже не услышали последние слова. Вдруг она повернулась к ним и взмахнула правой рукой. – А сейчас вы все забудете, что я вам сказала, потому что не в силах я что-либо изменить. Вы уже выбрали свои дороги, разные, но с перекрестками, где будут пересекаться ваши судьбы, хотите вы этого или нет. Нет жалости в сердце. Совсем ничего нет, - потом, взглянув на дерево, она покачала головой. Огромный дуб, с роскошной кроной, ставший невольным свидетелем и участником.
Разошлись они, каждый пошел своей дорогою, цыганка в гору, лишь на мгновение остановилась около дуба, прикоснулась к нему рукой, словно сочувствуя, и вновь пошла свой дорогой, а двое ребят поспешили вниз. Ни разу они не заговорили о цыганке, да и понимали ли они, что сейчас произошло…

Прохор подошел к окну в своей комнате. Весь его нехилый скарб лежал в небольшом чемодане, что стоял у железной кровати. Рядом стояла спортивная сумка – подарок Сохи. Нет не Сохи, я Матвея, потому что они решили забыть свои клички. Что в ней? Прохор знал, но открывать здесь не решался, он уже видел это все, когда они воровали в соседних городах, а порой и в далеких. В основном это были ювелирные магазины и ломбарды. Любили они особенно ломбарды, так как попадались очень ценные вещи. Ни разу они не воспользовались тем, что было украдено, потом, когда наступит время, но не сейчас. Пользоваться всем этим здесь нельзя было. Но когда-нибудь это все можно будет пустить в дело. И что странно все их дела проходили без сучка и задоринки. Ни разу они не были пойманы, как будто сам Господь бог благоволил им, поощряя и наставляя. Все кончено. Назад дороги нет. Он уезжает из этого городка, забирая свою часть, но не это его волновало, а то, сможет ли он начать свою жизнь. Прохор стоял и курил. Он не сказал своему другу, что сменил имя и взял фамилию Лариски. Другая жизнь, другие правила. Там нет места прошлым делам. Есть только новые начинания. Вот его новый паспорт. Да и кольцо на безымянном пальце приятно тяготило руку, но и жгло. Оставляя след в его душе и вечную память о былом, о том, что заставило его сделать так.
- Проша, - в комнату вошла рыжеволосая девушка с огромными голубыми глазами, она была такой тоненькой, казалось, что сейчас переломится. – Нам пора, - она подошла к нему, но прикоснуться не решалась.
- Да, конечно, пойдем, только ты это, того, не забудь, что в поезде тебе надо называть меня по другому.
Прохор не повернулся, он сделал последнюю затяжку, выкинул окурок за окно, наблюдая, как он попадает на сухую траву, и что она начинает дымиться.
- Вот теперь пойдем, - он повернулся, взглянул на Ларису, которая отшатнулась от него, так как стояла очень близко к нему, - мы уезжаем. Потерпи немного, Матвей прейдет нас провожать.
- Зачем? – она испуганно подняла руку к животу, защищая нерожденное дитя. – Ты его просил?
- Нет, - он наклонился и поднял сумку, повесил ее на плечо, поднял чемодан, другую, свободную от ноши, протянул молодой женщине, - пойдем, нам пора.
Она смотрела на протянутую руку и не решалась ее взять. Прохор, видя это, усмехнулся, сам взял ее за руку, почувствовав, как она вздрогнула от этого простого прикосновения. Она вышли из комнаты, на пороге Прохор еще раз взглянул в окно и, увидев, поднимавшийся дым, решительно пошел из дома. Он закрыл калитку и направился по дороге, в одной держа чемодан, в другой – руку своей молодой жены. Позади их разгоралось пламя, рожденное из одной маленькой искорки, вызванное брошенным на землю окурком, поглощая предоставленное ему пространство маленького домика с покошенной крышей.
На вокзале их встретил Матвей. Он был в темной рубахе, кепке, надвинутой на самые глаза, с сигаретой в зубах. Увидев их, на его лице появилась ухмылка, он поднял кепку повыше, освобождая свой взор от ненужных помех. Осмотрев молодых с ног до головы, выплюнув сигарету, протянул руку Прохору.
- Я думал, вы задержитесь еще. Что мне придется вытаскивать вас из постели. Лара, - он приподнял кепку. – Как тебе твой муженек? Удовлетворил молодую кобылку?
- Не хами, - Прохор крепче сжал руку своей жены. Посмотрев ему в глаза, сказал. – Я устрою жену и выйду.
- Да ладно, я что вам чужой? Пошли, - с его лица исчезла эта ухмылка, глаза ничего не выражали.
Они зашли в вагон, Прохор положил чемодан и сумку под нижнее сиденье. Лариса села к окну, Прохор присел рядом, а Матвей, постоял в проходе, наблюдая, как они размешаются, потом зашел в купе, и сел напротив Прохора. На Ларису он совсем не обращал внимания, как будто ее не было здесь. Он снял кепку и взглянул в глаза другу, который тоже молча встретил его взгляд. И за эти минуты, что они сидели и смотрели друг другу в глаза, проходила их жизнь, вот они познакомились, вот Прошка, тощий как всегда, свалился с дерева, а Матвей, на худом мерине проезжал мимо, остановился. Сколько тогда им было – десять или одиннадцать. Вот они первый раз пошли на дело. А это знакомство с соседкой девчонкой, что тихо сидела на скамейке и читала, а они тогда гнались за дворовым псом и свалились перед ней, ободрав коленки, а она потом мазала им их зеленкой. А вот в следующий раз Матвей получил удар ножом в плечо. И Прохор зашивал сам, заливая рану водкой. А вот они у подножия горы пожимают руки и расходятся в разные стороны по домам. И вот сейчас, они сидят в этом вагоне и смотрят друг другу в глаза, не говоря друг другу ни слова.
- Провожающим выйти из вагона, до отправки поезда осталось три минуты, - раздался бойкий голос проводницы.
Прохор первым оторвал свой взор. Опустил глаза, протянул руку. Матвей поднялся, надел кепку, опустив ее на самые глаза, крепко пожал руку и вдруг обнял.
- Я не спрашиваю куда, только не заводи друзей. Береги спину. Время не спокойное. Выжди время, - тихо еле слышно говорил он, сжимая друга в крепких объятьях. – И еще, всегда держи голову в холоде, холодная голова – трезвые поступки. Прощай, мой друг, и – Матвей вышел, не взглянув на Ларису и Прохора.
- Ну вот и все, - Прохор повернулся к Ларисе, а она смотрела в окно, наблюдая, как Матвей удаляется, как теряется за спинами прохожих. – Вот мы и в новой жизни, - он закрыл дверь купе.
- Что нас там ждет? – Лариса смотрела на своего мужа широко открытыми глазами. – Куда мы едем? Ты мне даже не сказал.
- Не сказал, чтобы никто не знал, - он держал в руках билеты и паспорта.
Поезд тронулся, колыхнулись шторки.
- Постели мне постель, - попросил Прохор, - я принесу горячую воду. Выпьешь чай, легче станет. Тошнить не будет.
- Да я сейчас, - Лариса встала, она была очень бледна, и еще не до конца верила, что все позади, но еще больше ее беспокоило то, что ждет ее впереди. Она постелила белье, что принесла проводница. И присела на краешек сиденья, когда в купе зашел Прохор, она встала. – Ложись, я постелила.
- Пей, - он поставил стакан на столик, снял башмаки и забрался на вторую полку. – Если что, разбуди.
Лариса взяла двумя руками стакан, ей не хотелось пить, но еще больше она боялась отказаться или сделать что-нибудь не так.
- Проша, а Проша, скажи, куда мы едем?
Он свесился со второй полки, посмотрел в ее испуганные глаза.
- Павел, меня зовут Павел. Туда, где есть море. Хочу слышать музыку волн, их убаюкивающее тепло, чувствовать их объятья. Да поставь ты стакан, если не хочешь пить, то не пей. Я тебя не узнаю. Что с тобой? Забудь ты все. Выкини из головы. Мы сюда больше не вернемся.
Лариса поставила стакан, немного разлив на столик. Посмотрев на спину мужа, она дрожащей рукой взяла салфетку и вытерла столешницу. За окном мелькали деревья, дома, люди, постепенно темнело. Темнело также и в ее душе, наполненной страхом и болью, и ожиданием неизвестного. Больше всего она боялась в жизни ждать неизвестного. Вот как сейчас. Что там за окном? Что ждет их в конце их пути, когда они сойдут с поезда. Она не знала тогда, что это только начало. Добирались до города Скалистый. Такое странное название. Прохор, вернее Павел сказал это название города, через две недели пути. Они меняли поезда, ехали сначала в одну сторону, потом в другую, петляя, словно зайцы, спасаясь от погони. Лариса молчала, она понимала, что так нужно, что Матвей может дотянуться до них, если ему это нужно. Она понимала, и в то же время боялась что-либо сделать не так. Потому что оказывается она совсем не знала ни Матвея, ни Прохора. Что за жизнь они вели, и какое прошлое их объединяло. Перед ней был совсем чужой и замкнутый человек, он не хотел с ней говорить, но и она боялась заговорить с ним. Так и существовали они рядом друг с другом. Боясь и цепляясь. За время пути, а ехали они месяц, Лариса похудела и осунулась. Павел старался всегда накормить ее получше, даже доставал фрукты, но это не помогало.
Устроились они в общежитии, Павел сразу пошел в порт. И его взяли в тот же день, дали отдельную комнату с отдельной кухней. Теперь Лариса видела его редко. Утром, когда он уходил на работу, а вечером она уже спала, когда он приходил. Шли дни, проходили недели, ничего не напоминала о прошлом, там, где ее муж и его друг совершали преступления, грабили. Убивали ли они? Лариска не могла знать, да и не хотела. Ей хотелось верить, что на их счету не было этого страшного греха...



- Мне нужно это вам сказать, но ваша жена умерла, - врач посмотрел на Павла-Прохора. – Она все время звала Прохора и Матвея. Она, вернее тело вашей жены находится в морге.
- Ясно, - Прохор мрачно взглянул на врача и хотел выйти, но врач его остановил.
- А почему вы не спрашиваете - кто родился? Вы не хотели этого ребенка?
- Ребенок? – Прохор остановился, как громом пораженный. – Ребенок выжил?
- Да, девочка родилась на удивление очень крепенькой и здоровой, несмотря на состояние матери.
- Девочка? Родилась девочка? Вы уверены это не мальчик?
- Мальчик? Нет конечно – это девочка и у нее большие голубые глаза, пройдем те в детское отделение, вы посмотрите на свою дочь.
- Дочь, - тихо прошептал Прохор.
- Вот сюда, Павел Иванович, идемте за мной. Сейчас наденете халат, и вы познакомитесь со своей дочерью.
- Ах, да, конечно, - Прохор автоматически всунул руки в рукава, надел бахилы. Дальше они шли по белым больничным коридорам, почему-то никто им не встретился.
Словно во сне Прохор взглянул на двухмесячного ребенка, лежащего в колыбели. Она спала. Темные бровки и темные реснички и пухлые щечки – вот, что сразу бросилось в глаза. Он стоял и смотрел, не видя и не слыша ничего вокруг, он не заметил, как ушел врач, и пришла медсестра, она осторожно зашла в палату и тихо присела на стульчик у окна. На улице дул пронизывающий ветер, а здесь в комнате слышны были только его стоны и завывания. Медсестра поежилась. Это была женщина тридцати пяти лет или чуть старше. Она с сочувствием смотрела на молодого мужчину, погруженного в созерцание своего ребенка, который знакомился со своей дочерью.
- Вы знаете, мы ее назвали Дашей. Как дар, - тихо сказала она.
Прохор слышал, что сказала эта женщина, но никак не прореагировал на эти слова. Только в голове вертелись мысли – эта девочка и зовут ее Дашей, это все, что осталось от Ларисы. Лариса. Что видела она в своей жизни? Он не успел показать ей мир, страны. Не успел подарить радость в жизни. И что скажите теперь делать ему с этим ребенком? Как быть? И именно в этот момент девочка открыла глаза, свои огромные голубые глаза, и Прохор понял, что утонул, что погрузился с головой в эту синеву, бездну. Они были таки же бездонные, как и его любимое море и океан, что так успокаивало его душу.
- Девочка моя, - ласково с нотками хрипотцы проговорил Прохор. – Ну здравствуй, сокровище ты мое.
Он наклонил голову в бок, наблюдая, как ребенок с интересом смотрит за его действиями.
- Когда я могу ее забрать?
- Кого? – спросила медсестра.
- Мое солнышко, - сказал Прохор и понял, что в этот миг он пал к ногам этого ребенка, этой девочки, его дочери, что она пленила его сердце.
- Дашу, - с испугом спросила женщина.
- Вы так ее назвали. Мою Дашеньку.
- Вообще-то в любое время, но я думаю, что вам нужно все подготовить для того, чтобы забрать ребенка.
- Да вы правы. Я завтра заберу ребенка, - он, не отрываясь, смотрел на ребенка.
- Завтра? А вы успеете все купить?
- Думаю, что вас это не должно волновать, но поверьте мне, что завтра у меня будет все, что необходимо для ребенка. Я достану это из-под земли, если это будет необходимо.
- Я вас понимаю, но в магазинах ничего нет.
Прохор впервые посмотрел на женщину, она стояла у окна и мяла в руках полу халата. Он видел в ее глазах боль и тоску.
- Вы не замужем, - скорее уточнил, чем спросил Прохор.
- Нет.
- Тогда я думаю, что вы сможете помогать мне, присматривать за ребенком. Сейчас, я думаю, что вам стоит составить список того, что мне необходимо достать. И прошу - напишите все, не забудьте ничего. Я буду на берегу всего неделю. И хочу, чтобы моя дочь ни в чем не нуждалась. У нее будет все, если надо будет, я звезду с неба достану, - он пощекотал кончиком пальца по щечке ребенка. – До свидания, радость моя. Папа скоро вернется за тобой, и ты поедешь домой.
Он вышел из больницы. Ему предстояло решить много вопросов и первый был достать все необходимое для ребенка. Даши. Его дочери. Дашенька. Он поднял лицо к небу. Ветер кружил снежинки над ним. Тот, кто был наверху, там на небе, бросал ему снежинки в лицо.
- Лариса, спасибо тебе за прекрасный сюрприз, - улыбнулся Прохор. Он впервые за много дней и ночей почувствовал себя спокойно…

продолжение тут https://www.asienda.ru/post/26482/

Рейтинг поста:  +11