Лабиринты запретной любви/ Часть 31

Пролог https://www.asienda.ru/post/26287/
Часть 1 https://www.asienda.ru/post/26289/
Часть 2 https://www.asienda.ru/post/26290/
Часть 3 https://www.asienda.ru/post/26291/
Часть 4 https://www.asienda.ru/post/26292/
Часть 5 https://www.asienda.ru/post/26294/
Часть 6 https://www.asienda.ru/post/26295/
Часть 7 https://www.asienda.ru/post/26296/
Часть 8 https://www.asienda.ru/post/26355/
Часть 9 https://www.asienda.ru/post/26356/
Часть 10 https://www.asienda.ru/post/26357/
Часть 11 https://www.asienda.ru/post/26358/
Часть 12 https://www.asienda.ru/post/26359/
Часть 13 https://www.asienda.ru/post/26362/
Часть 14 https://www.asienda.ru/post/26363/
Часть 15 https://www.asienda.ru/post/26364/
Часть 16 https://www.asienda.ru/post/26365/
Часть 17 https://www.asienda.ru/post/26366/
Часть 18 https://www.asienda.ru/post/26367/
Часть 19 https://www.asienda.ru/post/26368/
Часть 20 https://www.asienda.ru/post/26369/
Часть 21 https://www.asienda.ru/post/26370/
Часть 22 https://www.asienda.ru/post/26418/
Часть 23 https://www.asienda.ru/post/26419/
Часть 24 https://www.asienda.ru/post/26420/
Часть 25 https://www.asienda.ru/post/26422/
Часть 26 https://www.asienda.ru/post/26423/
Часть 27 https://www.asienda.ru/post/26424/
Часть 28 https://www.asienda.ru/post/26425/
Часть 29 https://www.asienda.ru/post/26426/
Часть 30 https://www.asienda.ru/post/26427/


Часть 31

- Умер, - хриплым голосом прошептал Миша.

Татьяна чуть не выронила ребенка. Кто-то умер. Его сын? У него был сын? Она бы обняла его, да малышка на руках не давала ей этого сделать. Татьяна топталась рядом.

- Миша, Мишенька, родненький, - шептала она, взяв ребенка в одну руку, другой коснулась его.

Миша дернулся, отбрасывая ее в сторону:

- Иди к нему, иди к отцу своего ребенка, - вдруг жестко произнес он.

Татьяна выпрямилась. Она понимала, что он скорбит, что ему тяжело, но она тут не при чем.

- Папа, - Катя вышла из-за спины Татьяны. – Микаэль умер да? – спросила она.

Миша убрал руки от лица. Его дочь знала. Она знала о своем брате. Он кивнул, глотая невыплаканные слезы и раскрыл руки. Катя упала в его объятия, заплакав.

Татьяна стояла с Юлей на руках и не могла никуда положить малышку. Она кинулась в дом, положила ребенка в люльку и вытащила ее наружу. Поставив на стол, удостоверилась, что она надежно стоит. Только тогда подошла к Мише и Кате.

Он гладил волосы дочери. А Катя все плакала и плакала. Миша сидел на пороге, облокотившись о косяк, а Катя стояла на коленях между его ног.

- Папа, папочка, - девочка хваталась за отца, - папа.

- Тише, малыш, тище, - Татьяна присела с ними рядом.

Миша зло взглянул на нее. Он притягивал одни несчастья. Все, кто с ним рядом страдали, мучались. Ему надо прогнать ее, выгнать из своей жизни, чтобы избавить ее от этого.

- Уйди, - сухо попросил он.

- Нет, - отказалась Татьяна, - я с тобой, - вернула она ему его слова, сказанные им буквально 10 минут назад. – Я с тобой.

Она потянулась и обняла Катюшу, коснулась его волос, колючей щеки.

- Я люблю тебя, - призналась она. – Я так сильно тебя люблю, - Татьяна боялась это говорить, но сейчас был такой момент, когда все рушилось, стирались все границы и грани.

Миша закрыл глаза. Ее слова ласкали его слух, но он проклят… проклят.

- Откуда ты знаешь? – тихо спросил он дочь, когда та немного успокоилась.

Татьяна потянула его и Катю, вынуждая их встать. Она привела их на скамейку и усадила. Сама присела рядом на чурку, которая закатилась под стол, та самая, что не заметил Миша, переколов все, кроме этой.

- Вы с мамой ругались, я и услышала, потом еще слышала и еще, проанализировала, нашла адрес, - призналась девочка. – Я даже ездила к нему, - Катя смотрела на Татьяну, прижавшись к отцу.

Миша вздрогнул, как от удара. Он скрывал это от дочери, оберегал ее и не уберег от матери.

- Один раз я там была, - прошептала Катя. – Всего один раз. Ты не ругайся, ладно, - попросила она.

Татьяна сжала ее ручку, руку Миши. Она держала их обоих за руки. Они ее семья, что бы не случилось. Две смерти в один день. Это так страшно. Жутко. Горько.

- Он болел, - прошептал Миша, не смотря на Татьяну.

- Я знаю, папа, - отозвалась девочка, - это ведь мама виновата, что он такой родился неполноценный, как и я, - вдруг сказала она.

Миша застонал и сжал дочь в своих медвежьих объятиях. У Татьяны навернулись слезы. Они покатились по ее щекам, а она никак не могла уменьшить боль Миши.

- Ты самая лучшая, самая, самая, - прошептал Миша, - ты красавица, умница, - наговарил он, не выпуская из объятий.

- Папа, - Катя шмыгнула носиком, - я другая.

Миша стонал, чтобы не зарыдать в голос. Он держал свою дочь на своих коленях, раскачиваясь из стороны в сторону. Татьяна присела с ним рядом и обняла его.

- Все будет хорошо, я рядом, я с вами, вместе все получится, - шептала она, прижимаясь к нему.

Миша закрыл глаза. Как же больно, ему было так больно, как никогда.

- Ты знаешь, папа, это хорошо, что мой ребенок умер, - вдруг выпалила девочка, - это хорошо, мне ведь девочки нравятся, - серьезно произнесла она и замерла.

Катя смотрела в никуда, ожидая, что сделает отец, как он поступит. Так, как говорила мама, что он отвергнет ее, откажется, или как говорила Татьяна, он будет любить ее так же, как всегда.

Миша судорожно сглотнул. Одно дело, когда говорила Ольга, другое, когда его родная дочь шептала такие ужасы. Он взял ее личико в свои большие ладони, поцеловал в лобик:

- Моя ж ты хорошая, прости меня, - попросил он со слезами на глазах, - прости, что не уберег тебя, прости меня пожалуйста, родная.

Катя выдохнула с облегчением. Она так боялась этого, но сказав, ей стало легче. Она с благодарностью взглянула на Татьяну. Она помогла ей понять, она помогла ей раскрыться перед отцом. Катя вытерла слезы со щек отца:

- Я люблю тебя, папочка, - прошептала она. – Люблю, ты не переживай, меня зашили, я снова девочка, - улыбнулась она.

Миша закрыл глаза, стиснув так зубы, что казалось он их сломает. Татьяна крепко держала его за руку.

- Мы вместе, - шептала она, - мы вместе. Я с тобой, я с вами, все будет хорошо.

Миша медленно повернулся к ней:

- Ты знала? – спросил он.

Татьяна вздохнула:

- Узнала недавно, - призналась она, покачав головой.

На лице Миши промелькнуло разочарование, перемешанное с отчаянием. Он обнял свою девочку и качал ее на коленях, как малышку.

- Мама, - Даша и Никита стояли на крыльце.

Никита поджал одну ногу, а Даша куталась в короткий халатик. Татьяна опустила голову и встала. Она должна успокоить детей, уложить их.

- Пожалуйста, - попросила она, - Дашуля, - она обняла свою девочку, - возьми Юленьку, открой окно в своей спальне, ей свежий воздух нужен, она будет спать тогда.

Даша кивнула, обняв мать. Никита шмыгнул носом. Они разбудили весь дом, переполошили. Она проследила, чтобы Никита лег спать. Татьяна отвела Дашу, помогла ей расположить люльку. Дала бутылочку со смесью и подгузник с пеленкой.

- Мама, - Даша повернулась к Татьяне, - я все хочу спросить, - она смотрела на Татьяну, - почему ты грудью не кормишь?

Татьяна побледнела:

- У меня операция была, молоко пропало, - соврала она.

Она могла бы сказать дочери, но сама еще не знала, как это сделать. Ведь Катя не принимала девочку. Она отвергала ее, даже не хотела подходить. Скажи она сейчас, девочка бы могла просто возненавидеть ребенка. Эту маленькую кроху.

- Мам, - Даша села на кровати.

Юленька выронила соску, и Татьяна тут же поправила ее, чтобы малышка не проснулась.

- Мам, а как это девочка девочку любит? – спросила Даша.

Татьяна вздохнула. Ее дети услышали признание Кати. Она сама не знала, как это. Нет, она понимала, слышала, что-то даже видела по телевизору, но никогда не думала, что это коснется ее семьи.

- Родная, - Татьяна присела с ней рядом на кровать. – Честно, - она посмотрела на дочь, - я не знаю, но мы справимся, - вздохнула она. – Ты только не говори никому, - попросила ее Татьяна. – И Катю не обижай, ей очень и очень трудно.

- А это правда, что у нее уже ребенок был? – спросила Даша.

- Ее изнасиловал мужчина, - призналась Татьяна. – Он причинил ей много боли. Нанес такую душевную травму, что только мы, ее семья, все вместе, поможем справиться ей с этим, понимаешь? – она посмотрела на свою повзрослевшую дочь.

Даша смотрела на мать широко раскрытыми глазами:

- А я и думаю, почему она с такой ненавистью говорила о мужчина, вон оно что, вот же гад, скотина, - со злостью произнесла Даша, - я бы голову ему оторвала, да как он мог, мама? – девочка смотрела на Татьяну.

- Потому что все мы разные, доченька, все, по этому я прошу тебя, быть осторожной, никуда не надо торопиться, - напомнила ей Татьяна. – На твоем пути могут встретиться, как плохие, так и хорошие люди, и может наступить такой момент, когда некому тебя будет защитить.

Она бы хотела пойти к Мише, побыть с ним, но дочь задала такой сложный вопрос и так не во время. Она не могла уйти, не ответив на него.

- Как тебя? Как Катю? – спросила Даша. – Папа тоже так с тобой поступил? Заставил? А Миша? Он тебя не обидит?

Татьяна обняла свою дочь. Как же она выросла, буквально за месяц она изменилась, так сильно, что Татьяна не успела оглянуться, как дочь повзрослела. Она не знала, что сказать о Мише.

- Папа обидел меня, - призналась Татьяна, - но и я наломала дров, - честно ответила она. – Когда-нибудь я тебе все расскажу, - пообещала Татьяна.

Даша улыбнулась:

- Главное, чтобы дядя Миша с нами остался, - сказала она.

Татьяна кивнула:

- Главное, чтобы он остался. Мне надо к ним, - она с грустью посмотрела на дочь.

- Хорошо, мамочка, ты иди, я присмотрю за малышкой, - пообещала Даша.

Татьяна поцеловала дочь. Она и не думала, что с ее девочкой произойдет такая метаморфоза и все благодаря Мише, его присутствию, его влиянию. Он заслужил уважение у ее детей за такой короткий срок, а может они просто нуждались в отце, настоящем отце.

Татьяна аккуратно закрыла дверь. Они не договорили с дочерью, но они обязательно вернутся к этому разговору потом. Сейчас главное успокоить Катю, Мишу. Им тяже всего. У него был сын. Сын, о котором он молчал. Всего два слова – он болел. И все.

Татьяна вышла на улицу, уже начало светать. А она так и не прилегла ниразу, как и Миша. Катерина уснула у него на коленях. Татьяна вздохнула. Поцеловала его в щеку, растормошив, чтобы он не сидел на скамейке, как не прикаянный.

Она взяла его за руку, заставив встать, вместе с Катей, которую он держал на своих руках. Ее сильный мужчина, но как же порой может быть и он хрупок. Его чуть не сломала сама жизнь.

Она вела его под руку в дом, открывала двери перед ним, пока они не оказались в ее спальне, спальне его родителей. Татьяна откинула одеяло, Миша опустил свою дочь. Он стоял и смотрел на ребенка, на свою маленькую девочку. Татьяна робко коснулась его. Он вздрогнул, как от удара.

- Тише, - прошептала она, - тише, мой родной, любимый, - ей непривычны были эти слова, но она сказав их раз, уже не боялась произнести второй, третий.

Это было новое для нее, для него открытие. Она потянулась, привстав на цыпочки, коснулась его плеч, робко улыбнулась. Она тоже боялась. Боялась, что принесет им новый день. Татьяна стянула с него рубашку, расстегнула брюки, опустила их вниз, заставив переступить через них.

Женщина подвела его к кровати и уложила на свое место. Она укрыла его, поцеловав в колючую щеку. Миша схватил ее за руку, не отпуская.

- Я не уйду, - улыбнулась она и провела ладошкой по его щеке. – Я тут, я рядом.

Она обошла кровать и легла с другого края, чуть пододвинув девочку. Миша повернулся набок. Небо окрасилось в розовый цвет. Рассвет стучался в окно. Он смотрел в ее темные глаза. Нежные, глубокие, родные.

Миша потянул руку и коснулся ее руки. Они перелили пальцы.

- Засыпай, - попросила она его, - я с тобой, - улыбнулась она, хоть улыбка и получилась грустной.

Миша слегка кивнул. Он думал, что не уснет, но уснул, стоило ему закрыть глаза. Татьяна долго еще смотрела на них. На мужчину и его дочь. Сколько же им пришлось испытать, пережить, как и ей.

В голову полезли странные мысли. Она вспомнила, как все начиналось, как она тогда робко поцеловала его, а ведь не умела, не знала. Ее первый раз на столе, а потом с Мишей на кухне, в ванной. Все так перемешалось. Они оба натворили дел, за это наверное и расплачивались.

Татьяна так и не уснула. Она лежала и думала, думала, страшась одного, а вдруг у них не получится ничего. Ведь они так и не могли поговорить…

Они не смогли поговорить и в последующие неделю. Все так закрутилось, завертелось. Миша уезжал, приезжал и просто падал на кровать. Он все взял на себя, ничего не говорил, ничего не просил. У них не было даже близости. Они так и спали втроем на двуспальной кровати.

Миша не мог отпустить свою девочку далеко от себя. Он взял все хлопоты на себя по похоронам ее матери и оформлению квартиры. Просто приехал, позвал ее и привез на кладбище. Татьяна не брала с собой детей. Да и ни к чему их было везти туда. Они не знали своей бабушки. Просто не знали.

Никита и Даша знали, что Вера умерла, им сообщил Миша вечером за ужином. Никита нахмурился, а Даша взглянула на мать. Она же ее мама. Она подсела к ней поближе, взяла ее за руку и держала. Порой гладила, не смотря на Татьяну. Она просто была с ней рядом.

Татьяна бросила три горсти в могилу. Ее мама умерла от аневризмы. Она так следила за собой, но к врачу видимо не ходила, не проверялась, не обращала внимания на головные боли, этого уже никто не узнает. Дядя Сережа и тетя Нина стояли с ней рядом. Они не виделись более 17 лет. Детям уже исполнилось 16. Тетя Нина обняла ее, пожалела, как и дядя Сережа.

Он из весельчака превратился в сгорбленного мужчину. Молчаливого, угрюмого. Миша так и не сказал Татьяне о том, что Вера была всю жизнь влюблена в мужа своей сестры. Просто не стал, зачем, когда женщины уже не было.

Младший Сергей бросил скромный букет гвоздик. Его новая семья. Он не просил ее, не был готов к этому. Да, он согласился стать донором, но когда оформят все документы на квартиру. Он рисковал своим здоровьем, по этому считал, что ему должны заплатить.

И Сергей платил, платил наверное впервые в своей жизни самую страшную цену, он пытался купить жизнь для своей дочери, единственной дочери. Красавицы… почти красавицы.

Ольга не хотела жить, но родители держали ее, кололи лекарства. Миша оформил документы на перевозку ее заграницу. Он тоже был не царь-бог. Просто выделил деньги на операцию жены, для матери Катерины. Катерины, которая даже не спрашивала о своей матери. Она словно уже умерла для нее.

Неделя. Потери и утраты, обретение. Когда-то Татьяна так хотела встретиться с тетей и дядей, а сейчас, сейчас она не знала, что им и сказать. Они все изменились. Миша стоял около нее, как будто бы они были парой. Татьяна уже не прятала глаза, да и какой был смысл, тетя и дядя понимали, что они живут вместе… но вместе ли?

Татьяна вздохнула, Миша тут же положил руку на ее плечо. Он уедет, понимала Татьяна. Уедет хоронить сына, возможно даже повезет Ольгу туда, она ведь мать. Мать… какая она мать, у Татьяны до сих пор в голове не укладывалось, как ее сестра могла столько натворить дел. Так жестоко поступить с дочерью, отказаться от сына.

Сын. Сергей старший посмотрел на своего сына. Взрослого, возмужавшего, а когда-то он подарил ему маленького жирафа. Это все, что он помнил. Он даже забыл, как звали его мать. Просто забыл. Женщины ничего для него не значили. Совсем ничего.

Асуль. Сергей вздохнул и отошел от могилки. У него в руках остались две гвоздички. Он долго искал, ходил между рядами, пока не нашел то, что искал – Асуль – любимая сестра.

Она так и не стала матерью. Он послужил причиной ее смерти, так ведь зять сказал – поигрался. А ведь он действительно поигрался. Сергей положил гвоздики на надгробье.

- Прости, - прошептал он.

- Зря вы пришли, поздно уже, уже слишком поздно, - услышал он позади себя мужской голос.

Сергей обернулся. Перед ним стоял мужчина средних лет, невысокой, в открытой майке и широких штанах. Ее брат. Мурат.

- Уходите, - попросил Мурат, - и никогда не смейте оскорблять память моей сестры, вы не достойны этого, вы не достойны жить, - сказал он, сквозь зубы.

Сергей поник. Все его проклинали. Нина замкнулась, пропадая в больнице у дочери. Зять отвернулся. Племянница молчит. Он в семье и один. Один в кругу родных. Вся жизнь промелькнула перед глазами. Столько всего было, а он остался ни с чем. В тишине, молчаливой изоляции. Они все молчали.

Они молчали. Татьяна взглянула на тетю.

- Катя у тебя? – спросила она.

Татьяна кивнула. Женщина махнула рукой:

- Пусть у тебя живет, Ольге не до нее сейчас, - произнесла Нина. – Ей с тобой лучше будет.

- Это я буду решать, - вмешался Миша, - Катя моя дочь, была и останется ею.

В его голосе послышались жесткие нотки. Татьяна сжала его руку. Она молчаливо попросила его не спорить. Она не знала, что там с Ольгой, где она, слышала только, что она заболела. И все. Хотела ли она ее увидеть? Нет. Точно не сейчас, понимала Татьяна. Она не была готова, слишком открыты были раны. Они много боли причинили друг другу и близким.

- Вера меня любила, - услышала она голос дяди позади себя.

Миша зло посмотрел на тестя:

- Зачем? – задал он всего одно слово.

- Она должна знать, - просто ответил Сергей.

Татьяна раскрыла рот. Ей стало нехорошо, так вот почему ее мама кричала, что она не его дочь. Не его, не Сергея. Ее повело в сторону, она схватилась за руку Миши. Тот придержал ее. Слезы, невыплаканные слезы покатились из ее глаз. Бедный ее папа.

- Никогда, - рявкнул Миша, - никогда не приближайтесь близко к моей семье, - он взял Татьяну за руку и повел прочь с кладбища, подальше от горя, обид, взаимных претензий.

Он всем своим видом показал, что теперь Татьяна его семья. И пошел дождь, стеной, теплый, летний. Татьяна остановилась и подняла лицо к небу, чтобы дождь смыл ее слезы. Миша улыбнулся. Какая же она все таки красивая, настоящая, естественная. Ему надо было уезжать, завтра утром. Утром. А пока еще день. У них было немного времени. Времени для них двоих.

Миша усадил ее в машину и завел двигатель. Он повез Татьяну в другую сторону от кафе. Дочь выполнила свой долг перед матерью. Она ее похоронила. Обед может провести ее сестра. Та больше общалась с Ниной, чем родная дочь с матерью.

- Куда мы? – удивилась Татьяна, когда он завернул в сторону гостиницы.

- Увидишь, - улыбнулся Миша.

Он не хотел говорить, да и не получилось у них это. Зато выходило другое на ура. Миша остановился на парковке. Сердце Татьяны громко застучало в груди. Разве в такой день можно? Она робко взглянула на него. Как же так? Не понимала она, когда он помог ей выйти из машины. Она стояла позади него, когда он снимал номер. Он не заказывал его заранее, действовал спонтанно. Словно мальчишка.

Она стеснялась, оглядываясь. Краска стыда залила ее щеки, шею.

- Миша, - хриплым голосом шептала она. – Ты что? Как же так? Разве можно? Дома дети, - напомнила она.

- Вот именно дети, - он впихнул ее в комнату и закрыл дверь. – Я хочу тебя. Я не хочу уезжать просто так, - произнес он, касаясь ее щеки.

Татьяна замерла, наслаждаясь этой мимолетной лаской. Она уперлась руками ему в грудь. Они ведь почти не говорили о них, только о доме, детях, делах. Все. Она не знала, чего ожидать от него. Сердце то замирало, то билось с удвоенной силой.

- Нам надо поговорить, - прошептала она.

- Нет, лучше сделаем то, что у нас выходит лучше всего, - Миша подтолкнул ее к кровати.

Татьяна вцепилась в его руки, боясь упасть. Он надавил на ее плечи, заставляя сесть на кровать, но она тут же встала. Он снова опустил ее.

- Мы поговорим, - пообещал он. – Просто сядем и поговорим.

- Без обвинений? – спросила она. – Тебе надо научиться доверять мне, - прошептал она, чувствуя, как он поднимает подол ее сарафана.

- Без, - кивнул он. – Я попробую, но и тебе нужно довериться мне, - произнес он.

Татьяна взяла в свои ладони его лицо:

- Я люблю тебя, я так тебя люблю, - призналась она.

- Даже если я женат? – спросил он.

Татьяна кивнула:

- Я просто тебя люблю, всем сердцем, всей душой, - сказала она и замерла, ожидая от него этих же слов, но он не сказал.

Лишь улыбнулся с каким-то отчаянием и горечью, а потом поцеловал, крепко, долго, не отпуская ее. Татьяна вздохнула. Она научит его любить себя, просто научит, она обнимала его, целовала, показывая, как любит его. Она отдавалась вся без остатка, но так и не услышала заветное – люблю в ответ…


Город

Она ничего не слышала в ответ. Ольгу ввели в искусственную кому. Нина сидела около ее кровати, гладила ее руку и плакала.

- Веру сегодня похоронили, - сообщила она дочери. – Умерла моя сестричка, одна я осталась, - шептала женщина. – Ты меня не оставляй, милая, держись, мы с папой все сделаем, чтобы ты поправилась. Миша и врачей нашел, а мы самое главное – у тебя будет печень, почку пока не уговорили его тебе отдать, но будем стараться, ты слышишь меня малыш, все наладится, - Нина горько вздохнула, - завтра мы улетаем в Германию. Тебя там подготовят к операции. Все пройдет на высшем уровне. Мы все продадим, чтобы тебя вновь поставить на ноги, - обещала Нина.

Сергей горько вздыхал, стоя около окна. Завтра они улетали в Германию. Он, Нина, Ольга и Миша. Тяжелая поездка, никто из них не знал, чем она обернется. Радостью или горем, но он знал одно, что ему еще идти нужно на похороны внука, которого никогда не видел, которого никогда не знал. Ольга. Сергей повернулся и взглянул на кровать, что же стало с его девочкой. Такой яркой красавицей, когда она оступилась, когда пошла не по той дорожке?

Неизвестно пугала его. Впервые он понимал, что не в его силах что-то изменить, он мог лишь поддерживать жизнь, жизнь своей единственной дочери. Да, он переписал квартиру на своего сына, но был ли он ему сыном? Он ведь не знал его, да и Сергей не шел на контакт, ограничиваясь лишь короткими фразами. Дело – разговор. Все.

Более ничего. Он как-то сдал за эту неделю, долгую и мучительную. Даже женщины перестали его интересовать в одно мгновение. Он пытался поговорить с Ниной, но та отстранилась от него, словно его винила во всех бедах.

- Ты моя жена, - тихо произнес Сергей. – Идем домой, завтра, все уже завтра.

Нина даже не повернулась к нему. Она продолжала держать руку дочери.

- Идем, - Сергей настоял, чтобы она встала и отпустила руку дочери. – Завтра, - он все таки заставил ее посмотреть ему в глаза. – Все завтра.

Нина вздрогнула и заплакала, уткнувшись мужу в рубашку. Он же был ее мужем. Ее мужем. Сергей обнял Нину и вывел из палаты. Они медленно побрели по коридору.

- Куда мы, Сережа? – спросила Нина, посмотрев мужу в глаза.

- Домой, - отозвался он.

- А где наш дом-то? – спросила Нина. – Нет ведь его.

Сергей сунул руку в карман:

- У нас есть дача, переночуем там, а потом уже решим, потом, давай не сейчас, - попросил он.

Нина вздохнула, обняв мужа. Он решит. Он же ее муж. Он всегда решал, всегда находил решение. Он и в этот раз все решит…

Пригород

Они так ничего и не решили. Прекрасно провели время, но у Татьяны на душе остался осадок. Она призналась ему в любви. Она была свободна. Да, он был еще женат. Женат на ее сестре, но что она для него значила? Она хотела бы услышать, чтобы найти силы двигаться дальше.

У них ведь дети. Дети. Юленька заходилась плачем. Даша ничего не могла сделать. Она с облегчением вдохнула, когда зашла Татьяна. Девочка сразу отдала малышку матери:

- Я не знаю, - чуть не плача, сказала Даша, - что с ней. Она плачет и плачет.

Татьяна поцеловала Дашу в лобик и вышла на улицу. Юленька зашлась в плаче, выгибаясь на ее руках. Миша вышел из кухни. Да он всю неделю спал в доме, но вещи его находились пока на кухне. У них много осталось невысказанного, недоговоренного. И вот она первая и главная – Юленька.

- Кто ее отец? – спросил он, подходя к Татьяне.

Он не кричал, не обвинял, он просто спрашивал, как и обещал. Татьяна качала малышку, но та не успокаивалась, заходясь в крике.

- Я не знаю, - прошептала Татьяна, оглядываясь на дом, словно проверяла, не подслушивали ли их.

Миша взял ее за руку и завел на кухню. Он стоял с ней рядом. Что-то никак не вязалось. Он это чувствовал. Как Татьяна могла не знать отца? Он не понимал. Он хотел ей верить, но как? Как?

- Скажи? – попросил он, - просто скажи мне.

Татьяна снова обернулась, пытаясь успокоить малышку. Она даже подошла к двери, проверила надежно ли та закрыта. Опустив голову, она раздумывала, страх, сковал ее. Сейчас или никогда, понимала она. Она или должна сказать или молчать всегда.

Татьяна посмотрела Мише в глаза и шагнула к нему.

- Ты попросил довериться тебе, - начала она, аккуратно перекладывая малышку ему на руки.

Миша чуть не уронил Юленьку. Он не понимал, зачем она сунула ему ребенка. Она была такой крохотной в его больших руках. Татьяна посмотрел на мужчину, держащего ребенка. Она улыбнулась ему своей мягкой улыбкой, словно пыталась мысленно внушить, что все будет хорошо. И Юленька успокоилась. Она уставилась на мужчину, рассматривая его своими голубыми глазками.

- Я не знаю, кто ее отец, и мы вряд ли это узнаем когда-нибудь, - произнесла она, поправляя соску. Татьяна подняла голову и посмотрела ему в глаза, держа его за локти, крепко обнимая, чтобы он устоял, чтобы не упал, - потому что это твоя внучка…



эпилог тут https://www.asienda.ru/post/26431/

Рейтинг поста:  +15