Лабиринты запретной любви/ Часть 2

Пролог https://www.asienda.ru/post/26287/
Часть 1 https://www.asienda.ru/post/26289/

Часть 2

Мертвенная краска залила лицо Тани, она прижала руку к животу, и внутри нее ребенок пошевелился, чувствуя настроение матери. Он чувствовал… вернее чувствовали… как и предсказывала Оля – Таня ждала близнецов… а кто у Оли – она не знала…

- Чей это ребенок? – требовал ответа Ваня.

Вера как-то сжалась, она подняла руки, словно отмахивалась от проблем, которые заварила дочь. Юрий прижал руку к сердцу. Мало им было скандала на свадьбе Оли. Так теперь все продолжалось.

- Как же так, - сорвалось с его губ.

Отец, шатаясь, ушел в комнату. Нервно закурил прямо в зале, сев на диван, взял пульт от нового телевизора. Из кухни раздавались крики Вани, порой несколько слов Веры… и тихий, едва слышный шепот Тани.

- Танюша, Танюша, доченька, - мужчина выронил пульт на ковер.

- Это твой ребенок, - кусая губы в кровь, шептала Таня, - твой.

Ваня сжимал кулаки от досады.

- Ты что забыл? – пискнула она.

Она смущалась матери, но та так некрасиво подставила ее. Зачем только сказала? Зачем спросила. Таня не знала. Она не сразу поняла, что беременна, только спустя четыре месяца, когда округлился животик, когда она поправилась. Не было месячных и не было. Наивная, глупая. Никто не объяснил. А потом ее затошнило, и Валя первая спросила ее о красных днях календаря.

Таня не могла вспомнить, когда у нее было в последний раз. Судорожно считала на пальцах… и никак не получалось… не могла. Она плакала ночами в подушку. Боялась написать Ване. Ваня. А Ваня ли отец? Тане не с кем было даже поговорить на эту тему.

Родители объявили байкот. С Олей встречаться было стыдно, и только сегодня она узнала, что они уехали почти сразу после свадьбы. Уехали. Разругавшись в пух и прах. А теперь Таня стояла посреди кухни, как пол года назад и все кричали на нее, тыкали пальцем.

- Ваня, - Таня повернулась к жениху, - ты не помнишь? Неужели ты забыл? – девушка всхлипывала.

- Твоя мать сказала, - напомнил он.

- Да мама просто ляпнула, но ты же помнишь, ты же обещал, что женишься, - Таню трясло.

- Жених да? – Вера покачала головой и вышла из кухни.

- Мама, - позвала ее Таня.

Но женщина даже не обернулась. Зерно сомнения было брошено. Таня раз за разом повторяла снова и снова, а Ваня качал головой.

- Ты специально, я не верю, - отрицал он.

Таня схватилась за голову:

- Я больше не могу, - она медленно опустилась на стул. – Ты первый, это твой ребенок.

Ваня подошел к ней и наклонился:

- Первый, - кивнул он, - но ты не сказала, что единственный, - упрекнул он.

- Ваня, - Таня вскинула голову.

Парень отвернулся от нее.

- Ты не женишься на мне? – спросила она, всхлипнув.

Ваня покачал головой и вышел.

- Ты будешь отрицать, что хвастался перед ребятами майкой с кровью? – вдруг крикнула Таня.

Юрий побледнел и закрыл лицо руками. Вера облокотилась о подоконник.

- Стыд-то какой, - прошептала она.

Ваня обернулся и посмотрел на Таню, на ее большой живот.

- Ваня, ты же обещал, - повторила Таня.

Парень стиснул зубы и толкнул дверь. Вера вышла из зала:

- Ушел? – спросила она у дочери. – И что теперь.

Таня посмотрела на мать:

- Не знаю, - призналась она. – Он обещал.

- Надо было думать, когда ноги раздвигала, - упрекнула Вера.

Таня побледнела. Она прижала руку к животу. Мать была права. Она была права… но Таня не знала, она была так наивна, глупа… а теперь с животом… как и предрекала Вера – она принесла в подоле.

Отец молчал. Вера дулась, курила, не стесняясь никого. Таня сидела в комнате. Три дня. Она даже не поехала в институт, за что постоянно выслушивала упреки от матери.

- Конечно, как с мужиком кувыркаться, так мы первые, а как с пузом на пары без кольца, так в кусты? – спрашивала она ее. – У тебя ни профессии, ни мужа, ни работы, зато двоих хочешь нам на шею с отцом повесить. Ты хоть подумала о том, что мы уже в возрасте?

Таня молчала, ее мать была права. Это ее дети. Она за них в ответе… хоть и сама еще ребенок. Она уже не ждала, когда пришел Ваня с заплывшим лицом, синяком под глазом, с разбитой губой.

- Завтра идем в загс, - сразу же сказал он. – Обещал, значит, женюсь, а ребенка, - он погрозил пальцем, - а на ребенка посмотрю.

Вера выдохнула с облегчением. Юрий вздохнул. Они уже не ждали, что парень вернется.

- Всех опросил в твоем общежитии, не было у тебя хахалей, спорный вопрос, - признал Ваня. – Но я человек слова, взял, - он осекся, потом продолжил, - значит и замуж возьму, но, - он сидел посреди кухни на табуретке, расставив ноги, - после росписи к бабке к моей в деревню поедешь, - распорядился он.

- Ваня, - прошептала Таня, - а как же институт? – спросила она. – Мне профессию надо получить, работать.

- В деревне много работы, - отмахнулся парень, - нечего в городе подолом трясти, ты моя жена, значит должна будешь слушаться меня.

Таня обернулась к матери, ища у нее поддержки. Та лишь всплеснула руками:

- Он будет твоим мужем, ему и решать, у вас своя семья, - просто ответила она.

- Вера, - начал Юрий, - институт же, - но он не договорил.

- Это их проблемы, - она махнула рукой, - идем, пусть сами разбираются, чтобы крайними потом не были.

- Мама, - Таня не верила, что родители так просто уходят, оставив ее с Ваней.

- Они правы, - Ваня провел рукой по отросшим волосам, - теперь я за тебя отвечать буду. И я тебе говорю, что поедешь к бабке моей. До самых родов там будешь, а потом решим. Накорми меня, - Ваня пододвинул стул ближе к столу.

Таня неловко поднялась. Она не узнавала того парня, с которым познакомилась. Спорить не могла, куда ей? Мать четко сказала, что они с отцом не готовы содержать ее и ребенка… двоих детей.

Она налила суп и поставила тарелку перед Ваней. Он молча покушал, отодвинул и посмотрел на нее. Серые глаза, а ей вспомнились темные, томные и страстные поцелуй украдкой, стиральная машина. Краска стыда поползла по шее, щекам.

- Молчишь, не признаешься, что был еще кто-то, - произнес Ваня, глядя ей прямо в глаза, - детей я проверю. Не мои, так, - он стукнул кулаком по столу, - молись, чтобы мои были, ох молись, - он стиснул зубы, желваки заходили на скулах. – Где спать будем? – спросил он.

Таня побледнела. Она обернулась. Ей было стыдно… а куда уже стыдиться. Она провела его в комнату, разобрала диван… И ночью Ваня потребовал секса, просто потребовал:

- Ты моя жена, - сказал, он, - повернись давай, не кряхти, как утка, не стони.

Таня закусила губу и сделала так, как просил он. Ей в голову даже не пришло, что она может сказать нет…

... И она не сказала «нет» во дворце бракосочетания. Без фаты, без белого платья. Только они с Ваней, да ее родители. Стыд какой, кривилась Вера. Юрий прятала глаза, да потирал грудь с левой стороны. А Таня молчала, она теперь жена, а Ваня ее муж. Родители собрали ей два чемодана, всего два. Девушка даже не спорила. Вот и все ее приданное, вещи в одном, а во втором постельное белье, полотенца, да кухонный сервиз.

Ваня поставил все в небольшой комнатке у стены. Таня устало присела на скрипучую кровать. Маленькое окошко с видом на лесок, береза под окном. Подушка треугольником. И муж, злой, как собака.

- Из-за тебя все так, - он схватил ее за плечи, - все мне сломала, отчислили меня, а ты, - он смотрел в ее глаза, - брюхатая, и еще не ясно, мой ли ребенок, но мое слово, - он стиснул зубы. Парни видели ту майку, да тебя с пузом. Знаешь, когда заикнулся, - он встряхнул ее.

Таня ойкнула, она боялась, что он ее ударит.

- Зачем только позвал тебя тогда, - он чуть толкнул ее. – Все мне испортила, карьеру. Ничего не осталось. На завод идти, токарем работать. Хороша перспектива, да?

Таня завалилась на кровати, на глазах выступили слезы. Она застонала. А Ваня навис над ней с красными глазами.

- Пожалуйста, - молила она, - пожалуйста.

- Дура, какая же ты дура, - Ваня стиснул зубы и ударил в стену. – Бабку слушайся, все помогай.

Он с ненавистью взглянул на ее живот и вышел, пнув чемодан у стены… Таня свернулась комочком и заплакала. О такой жизни она не мечтала и даже не думала. Документы Ваня привез ей спустя две недели, кинул пакет, сказал, чтобы убрала. Ненависть в каждом взгляде. Злость и отчаяние, что все пошло не так, как он хотел.

- Почему аборт не сделала? – как-то напившись, он навалился на нее и потребовал ответа.

Таня молчала. Она не подумала об этом, просто не подумала… да и поздно было об аборте думать. Уже срок был. Она даже боялась к врачу пойти. Валя с Лизой притащили ее в женскую консультацию, настояли, чтобы сходила, а потом… потом она уехала с Ваней, и больше не видела девочек.

Деревня. Хлопоты по хозяйству. Баба Маша ворчливая старая женщина. Слеповатая, глуховатая относилась к Тане, как прислуге – принеси, подай, свари. Не было в ее голосе ласки, доброго слова, но девушка была благодарна ей, она научила ее многому, как хозяйство вести, что как садить, когда убирать, как корову доить. Она любила деревню, в ней и оказалась.

Таня часто гуляла вечерами до лесочка и назад. Последние месяцы давались очень тяжело. И она с каждым разом с ужасом ждала выходных, когда приезжал Ваня, его упреки, оскорбления, унижения.

И ведь он был прав, она сама виновата во всем. Сама ноги раздвинула, а теперь, теперь внутри нее росли две маленькие жизни, за которые она была в ответе. Она гладила свой живот и шептала ласковые слова, те самые, которые не слышала ни от мужа, ни от матери.

Бабушка по папиной стороны молчала, а Таня писала ей, просилась, умоляла, чтобы она разрешила приехать к ней. Все таки родной человек, но в ответ была тишина. И Таня перестала писать, как не писала и родителям, Вера четко дала понять, что у нее своя семья, пусть сама разбирается.

Одиночество поглощало ее. Только дворовый пес ласково махал ей хвостом, да бежал в припрыжку к ней, зная, что она всегда вынесет ему что-нибудь вкусное. Железная кровать и деревянные половицы. Таня с ужасом представляла, что ей придется здесь рожать, а Ваня не раз ей об этом говорил и смотрел, как меняется ее лицо. Ей бы поправится, а она наоборот теряла вес, только живот рос, выдавался вперед.

Чувствуя, как начала болеть спина. А Таня выспросила все у бабушка Маши, что будет да как. Поняла, что роды близко. Баба Маша всегда приговаривала, были мы без мужиков, сами в поле рожали и ты родишь. У Тани волосы становились дыбом и это когда 20 век на дворе?

Она собрала пакетик и вышла из дома. Баба Маша привычно сидела на завалинке, крутя костыль в руках.

- Куда ты? – громко крикнула она.

Шарик тут же рванул к Татьяне.

- В поселок поеду, рожать мне скоро, - просто ответила Татьяна.

Баба Маша поднялась, заковыляла к ней, внимательно посмотрела на нее:

- Правильно, Танька, говоришь, езжай, - она протянула руки и поцеловала ее в лоб, - езжай с богом, - благословила она, - старая я уже, не помогу тебе, а у тебя их двое. Ванька совсем не думает. Мужики они, - она махнула рукой, - а мы бабы сильные, все на нас держится.

У Тани на глазах выступили слезы. Это первые ласковые слова за такой период времени. Она обняла бабушку и побрела на станцию. Пол часа в электричке, автобус и больница. Наслушалась от врачей, почему на приеме не была, почему анализов нет. Таня смотрела в одну точку и молчала, ей нечего было сказать. Вчера исполнилось 19 лет, но никто ее не поздравил, а сегодня она уже почти мама.

Трудные роды, боль дикая и раздирающая… Таня поняла, что она совсем не хочет больше любви… мужской любви, приходя в себя, спустя 6 часов, когда она произвела на свет девочку и мальчика. Таня смотрела на малышей, целовала пальчики и плакала. Она теперь мама, а эти крохи ее детки, которые зависят от нее. Пожилой врач, седовласый вызвал ее в кабинет и поговорил… по отечески. Он только спросил, где живет, с кем, как. А потом, Таня уже сжалась, думая, что он начнет упрекать… но упреков не было. Простые советы, как предохраняться, что делать, как научиться жить по взрослому с врачебной стороны.

Таня вытирала слезы, катившиеся по щекам, и кивала, стараясь все запомнить. Если бы кто-то с ней поговорил раньше, если бы кто-то объяснил, что забеременеть можно сразу, что… нет, она встретила взгляд доктора, нет, она не против деток, она их любит всем сердцем, всей душой. Даже мысли не было другой, иной, отличной от рождения. Петр Никифорович кивнул:

- Ты задай мне вопросы, детка, какие есть, задай, - он смотрел ей прямо в глаза.

Таню трясло, она шмыгнула носом и моргнула:

- Вы все мне объяснили, - тихо прошептала она и подошла к его столу, сжала ладонь, - спасибо вам большое.

Она прикрыла рот ладошкой и вышла из его кабинета. Теперь она знала, и у нее появилась небольшая уверенность. Она уже смотрела на все по другому. Только один момент, что скажет Ваня…

Поселок

…тягостное молчание, часы отсчитывали минуты. А Ваня вглядывался в крошечные личики. Он привез ее в комнату в коммуналке, которую выделили ему. Ниразу не навестил в больнице. Шикнул, что сама уехала, а потом замолчал и смотрел, смотрел.

- Дочка моя, - улыбнулся он, - моя порода, - кивнул он, - а вот пацан, - он стиснул зубы. – твой, твоя кровь гнилая. И почему он в тебя уродился?

Таня нахмурилась, прижав руки. Она знала, что дети Вани, Даши и Никита. У обоих деток были голубые глаза, почти сини, у Даши светлый пушок, а Никиты темный, но ведь и она сама темная. Даша взяла черты отца, а вот у Никиты явно просматривался ее подбородок и носик прямой.

Ваня зацеловывал дочь, игнорируя сына. Таня же не разделяла вообще детей. Она носилась с ними, как с торбой, окунувшись с головой в материнство. Ваня немного смягчился, но упрекать не перестал. Вера и Юрий приезжали пару раз навестить. Вера не взяла внуков на руку, пристально вглядываясь в мальчика, а потом на дочь.

- На меня он похож, - просто ответила Таня.

- Я вижу, что на тебя, - хмыкнула Вера, взяв сигарету.

- Мама, - Таня протянула к ней руку, - дети маленькие, не кури.

- Ты мне указываешь? – взвилась Вера.

Таня смотрела на мать строго:

- Я говорю, что дети маленькие, кури в другой комнате, - она смотрела ей прямо в глаза.

Сердце гулко стучало в груди, руки похолодели, но Таня поняла одно, она не позволит матери курить в этой комнате, рядом с кроваткой, где спали малыши. Вера нервно покрутила сигарету в руках. Посмотрела обстановку. Хмыкнула:

- Простенько тут, - заметила она.

- Зато все наше, - спокойно ответила Татьяна. – Сами зарабатываем, сами справляемся.

- И как тебе полы мыть в магазине? Этому я тебя учила? – Вера с укором смотрела на дочь.

- Ничего, не обломаюсь, - кивнула она. – Детям есть, что покушать, памперсы покупаю, а тряпкой помахать не зазорно ради такого дела.

Вера осеклась. Она не узнавала дочь. Что-то в ней изменилось. Она стала взрослее что ли.

- Ты меня не упрекай, - Вера помахала пальцем перед лицом дочери, - я все для тебя делала, училась бы и училась, а ты ноги раздвинула.

- Раздвинула, - спокойно кивнула Таня, - детки у меня хорошие, ты мама не кричи, разбудишь, а мне уже пора полы мыть, вода остынет.

Вера презрительно посмотрела на дочь:

- Ну и в какие условия ты себя загнала, ты даже ребенка не смогла родить от нормального мужчины, - упрекнула она ее.

- Я родила от нормального мужчины, он работает, порой выпивает, все как у всех, да не доучилась, но может потом как-нибудь, ты же сказала, чтобы я отвечала за свои поступки, вот и воспитываю деток, - она ласково посмотрела на дочь и сына.

- Ты виновата в том, что Нина уехали, - упрекнула она. – Хожу к ним, цветы поливаю, уже больше года хожу, а они хоть бы написали, позвонили.

Таня обернулась, проверяя, не подслушивает ли их кто:

- Я виновата перед Олей, а тетя Нина, - она покачала головой, - это ты сама, я тут ни при чем. Я не должна за это отвечать.

Вера побледнела. Она не ожидала, что дочь будет ей отвечать, совсем не ожидала. Таня уже не та, которая спокойно все слушала.

- И да, мама, если бы ты сказала бы мне нормально, что такое раздвигать ноги, все бы было по другому, - Таня наконец-то признала то, что Вера упустила столь важный вопрос в ее воспитании.

Вера мгновенно оказалась около дочери и залепила ей пощечину:

- Да как ты смеешь, дрянь неблагодарная, мы с отцом всю жизнь батрачили, стремились к лучшему, и посмотри, мы виноваты в том, что ты натворила, куда сама себя загнала? Как ты смеешь меня обвинять или упрекать? Не ты ли с мужем своей сестры зажималась в их брачную ночь в ванной?

Таня побледнела. Слова, как острие бритвы врезались в ее сознание. Нет, она ничего не забыла. Она жила как на иголках все эти девять месяцев, молилась, просила бога, чтобы дети были Ванины, и бог услышал ее, Ваня признал. Да, он любил дочь, а сына… сына почему-то сторонился, даже когда брал его на руки, Никита тут же начинал плакать, словно чувствовал его неприязнь.

Таня молчала. Она тяжко вздохнула. Что она могла ответить, сейчас она уже не та запуганная девочка. Пришлось рано и быстро повзрослеть. Жизнь – хороший учитель, можно сказать – самый хороший. А Вера, Вера ее мама. Такая какая есть, она всегда говорила ей, чтобы Таня была лучшей, лучше Оли, лучше всех, а на деле оказалось, что она худшая из всех дочерей.

- Посмотри на себя, серая, бледная, худая, жаль мне твоего Ваньку, ой как жаль, что ты ему как женщина можешь дать? – Вера покачала головой и вышла.

Таня закрыла глаза. Она раскачивалась из стороны в сторону. Что она могла дать? Девушка закусила губу, у них был секс, редкий, от случая к случаю, ничего, кроме неприятных ощущений он не приносил, и то только тогда, когда Ваня напивался, а Таня украдкой глотала таблетку, которые покупала регулярно, чтобы не забеременеть.

Ваня целыми днями работал, Таня целый день с детьми. Вечерами мыла полы в магазине, возвращалась домой. В небольшую комнату 12 квадратов с общей кухней. Вера была права. Таня сама довела себя до такого положения. Одно радовало, что отцом детей был Ваня. Если бы дети были не похожи на него, то она бы просто не знала, как ей жить. Родители бы не приняли, бабушка отказалась, тетя с дядей уехали.

- Всю жизнь мне испортила, из-за тебя не доучился, и ты не будешь учиться, - твердил Ваня, ставя пиво на стол.

Таня молчала. Она не сказала ему, что пошла на компьютерные курсы, ну чтобы хоть чему-нибудь научиться. Детки подросли, ей пришлось устроиться нянечкой, чтобы деток взяли в детский сад. Бабушка Маша умерла осенью, это было последнее лето, которое Таня провела с детьми в деревне. Там она отдыхала морально, днем работая, не покладая рук на огороде, чтобы вырастить овощи, сделать закатки. Все пришло, всему научилась. Даже поросенка выкормила за лето. Она улыбалась солнышку, что вставало, она тормошила деток, плеская их в речушке. Они вместе ходили по ягоды, и Шарик тявкал, бегая рядом… а потом резко слег и умер.

Таня похоронила его в конце огорода, сказав деткам, что он ушел за радугу. И они вспоминали его, когда шел дождь, а потом показывалась радуга.

- Это Шарик наш пришел, - кричал Никита, показывая пальчиком в небо.

Танюша целовала сына, обнимала дочь, стоявшей букой, нахмурившейся. Она была копия Вани или порой просто копировала его поведение, вечно недовольное, уставшее. Он даже не был рад, что они переехали в двухкомнатную квартиру. Родители Вани продали участок в деревне вместе с домом и огородом, что-то добавили и купили им квартиру. Таня благодарила их, она была рада, и ее даже не огорчало то, что они не прописали ее в квартире, ну и что, главное теперь у них своя кухня, свой туалет, своя ванная…. Ванная. Таня порой садилась на бортик и вспоминала то постыдное, что случилось с ней, то самое, что нужно забыть, но не могла, потому как в том постыдном, было такое яркое, сочное, живое… которое она больше не испытывала никогда.

Многое стерлось из памяти, кроме темных глаз, прямого взгляда и тепло ладоней. С Верой она больше не спорила. Просто изредка приводила детей, правда они не слишком были рады походу к бабушке. Зато дедушку любили, но видели его очень редко…

Как и редко она стала видеть своего мужа. Порой он не приходил ночевать, ссылаясь, что задержался на работе. А когда приходил, кричал, выговаривал, а потом поднял руку. Таня вытерла кровь с разбитой губы:

- Ты что? – она смотрела на него и верила.

- Как ты посмела мне перечить? – закричал он.

Из комнаты послышался плачь Никиты.

- Как девчонка ноет, он пацан или нет? Даша не плачет, а он, - его глаза сузились, ноздри раздувались.

Таня отступила к стене. Как же он ее ненавидел, она вдруг поняла это.

- Почему? – всего одно только слово.

- Всю жизнь мне сломала, всю искалечила, - Ваня надвигался на нее. Схватил за руку, увидел маникюр, размахнулся и ударил ее по лицу, - для кого намазала, опять пошла подолом мести?

Таня закрыла лицо руками:

- Остановись, никого нет, - шептала она. – Не надо, детей напугаешь.

Ваня казалось не слышал ее. Он схватил и повалил на пол, поднимая юбку:

- Я хочу проверить, хочу проверить, есть или нет, - пыхтел он.

Таня барахталась под ним, она тянула за волосы, царапала его лицо, а он колошматил ее как грушу, вымещая свое зло. У него ничего не получилось, он так стукнул ее об пол, что у нее посыпались искры из глаз, а в ушах зазвенело.

- Мамочка, - заплакал в дверях Никита, - мамочка.

Даша же прижала к себе куклу и смотрела на родителей. Ваня отполз и сел, облокотившись спиной о шкаф:

- Даже не встает на тебя, - он сплюнул на пол.

Таня встала на колени и поползла к детям. Ваня размахнулся и, она схватила скалку:

- Не смей,- закричала она, - не смей.

Ваня захохотал:

- Ты моя жена, что хочу, то и буду делать, куда ты от меня денешься? А?

Таня схватила скалку. Он ударил раз, ударит и еще. Она поняла это по взгляду, загнанному. Так нельзя больше… нельзя.

- Уйду, - прошептала Таня. – Уйду, - она прижала детей к своим ногам.

- Иди, - махнул Ваня рукой, - иди и не возвращайся. И плаксу своего забери.

Таня схватила детей в охапку и бросилась в комнату:

- Это твой сын, - напомнила она ему. – Твой.

- У меня есть сын от Светки, а это твой сын, твоя гнилая кровь, он все от тебя взял, ничего моего. Вот Даша, Даша моя дочь, - Ваня маячил за ее спиной, выкрикивая.

Таня побледнела. Какая Светка? Какой сын? Костя? Мальчик трех лет, что живут напротив. Но когда? Когда он успел? Они живут тут всего пол года.

- А ты думала, что я буду на тебя смотреть, кости твои перебирать? – рявкнул Ваня. – Раз дала, значит всегда давать будешь, грязная ты, противна ты мне. Ненавижу.

Таню трясло. Она молча собрала вещи, кое как побросав в пакет рубашки, майки, платьица. Кукла и мишка. Таня никак не могла найти любимые игрушки детей. У многих их погодок были уже денди, а ее не знали, что это такое.

Она не думала, куда она пойдет, кто ее примет. Она просто собрала детей, умылась и закрыла за собой дверь его квартиры. Таня только сейчас поняла, что она никто, да есть штамп в паспорте, и все. Никто, Ваня никогда не относился к ней, как к жене, так сложились обстоятельства, что он вынужден был жениться.

Она шла по улице к родительскому дому, в одной руку чемодан, другой держала ручку сына, а тот вел за руку сестренку. Таня молила бога про себя, чтобы Вера открыла ей дверь… но дверь ей не открыли. У Юрия случился удар, стоило ему увидеть дочь с синяками на лице, руках, с заплывшем глазом, разбитой губой. Вера кричала на нее, чтобы шла к мужу, что она виновата в том, что отцу плохо. Скорая не успела приехать, Юрий умер. Бабушка и Вера обвинили Таню в смерти отца.

Никита плакал, жался с матери, Даша прижимала куклу. У ног стоял чемодан.

- К мужу иди, он о тебе должен заботиться, тебе уже столько лет, а ты все к маме бегаешь, как в глаза людям смотреть будешь, бьет, значит заслужила, - сквозь зубы процедила Вера и захлопнула дверь.

- Мама, я куда мы пойдем? – спросил Никита.

- Я к папе хочу, - нудила Даша, - папа хороший.

- Он плохой, он маму ударил, - Никита посмотрел на сестру. – Больно, мама?

- Нет, сынок, все хорошо, - Таня погладила сына по головке, - все хорошо.

- А бабушка Вега сказала, что заслужила, - настаивала девочка, - что ты сделала, мама? Ты папу обидела, да?

Таня прижала детей к себе, подняла чемодан, и они пошли в никуда. Таня чувствовала пустоту, горечь, обиду, она не понимала Веру, не понимала ее, как будто бы не мать, как будто бы она нее ее дочь, как будто не родная…

продолжение тут https://www.asienda.ru/post/26291/

Рейтинг поста:  +16